— Не сошлись характерами, — однако, жив. Разведенка, значит.
— Фу, какой банальный и неинтересный ответ. Если не ответишь, как есть, я обижусь.
— Спокойной ночи, Владимир.
Ну вот и поговорили. Пролежал в пустую еще полчаса, а потом направился в уже свободный туалет. Забавная вещь, однако. Зубы я начищаю так, словно потенциально готов лезть к Шишкиной в рот. Так и вижу «Владимир, а вы стоматолога когда посещали? Ах, год назад? Ну уж нет, милейший. Всякие непотребства со слюной только после того, как вы вылечите кариес на семерке, а я его узрела, когда вы зевали. И только после самой глубокой профессиональной чистки зубов». Что-то не туда меня ведет. Эмаль, сука, уже стер ради каких-то… а ради чего? Поцелуев? Ну просто полный кабздец.
Из сортира вышел злой как незнамо кто. Завалился на временную постель и сразу повернулся на бок. Все, больше никаких подтруниваний над Леной. Просто попутчики. Сам не заметил, как несмотря на полную неудовлетворенность, постепенно начал погружаться в сон.
Проснулся резко от того, что меня трогают за плечо.
— Владимир, ну проснитесь, пожалуйста, — ясно.
— Чо тебе надо? — хриплым ото сна голосом произношу я, поворачивая голову к нарушительнице моего покоя.
— Мне очень сильно дует от окна. Я провела рукой у окна с вашей стороны и у вас не дует. Мы не могли бы поменяться местами? — очуметь.
— Чтобы дуло мне? Нет уж, дорогуша. У меня больная шея, мне нельзя продуваться.
— Ну вы же мужчина.
— И что? Я должен уступать место незнакомой девице, которая отказалась со мной не только пить, но и говорить? Будешь дальше нарушать мой сон, обращусь к проводнику и скажу не только о твоих туалетных деяниях, но и о том, что ты буянишь по ночам.
— Это очень невежливо с вашей стороны. Ну, пожалуйста… Вова, отдайте мне ваше место.
— Перевернись головой к двери и закрой рот.
— Я уже пробовала. Там тоже дует, только от двери, да и пахнет как-то странно.
— Тогда забирайся на верхнюю полку с моей стороны.
— Я не умею. Не понимаю, как технически мне забраться наверх всем телом, лесенки никакой нет, — долго смотрю на Петровну в тусклом свете. И вдруг понимаю, что она не шутит. Такая как она и вправду не заберется на верхнюю полку без посторонней помощи. А лестница и вправду какого-то хера отсутствует.
— В твоем случае — надо забираться через стол, — и только после произнесенных мною слов, ко мне вернулось неуемное желание над ней подтрунивать. Ну ладно, не только это желание. Приподнимаюсь с кровати, пытаясь подавить в себе непрошенную улыбку.
— Шутите про стол?
— Нет. Ладно, все равно разбудила, давай тебе помогу.
— А, может, тогда вы туда заберетесь, а я на ваше место? — несмело предлагает Лена, потуже затягивая на себе кофту.
— Комбинацию из трех пальцев знаешь?
— Знаю, — невесело произносит она, при этом тяжко вздыхая.
— Ну раз знаешь, то давай одну ногу на мое сиденье, вторую на стол.
Ее мозг, видимо, к таким словам был не готов. Кажется, я слышу, как он скрипит, от такого поворота событий.
— Да не бойся, я не брезгливый. У тебя же нет грибка на ногтях?
— Знаете что?!
— Знаю. Грибок — коварная вещь. Я десять лет не мог от него избавиться, что только не перепробовал, — ох, надо бы запечатлеть лицо Елены Прекрасной на мобильник. Такое дорого стоит. — Шутка, — о, а вот и облегчение. — Девять лет, — быстро добавляю я, не скрывая улыбки.
— Какой же вы все-таки…
— Нехороший человек, я помню, — перекладываю спящую личинку собаки на свое место и перекидываю Ленину постель на верхнюю полку. — Давай ногами на мое сиденье, а затем на стол. Не бойся, я подстрахую.
