Впереди показалась линия, почему-то выложенная черепами. Трудно сказать почему, но тасконцы предпочитали отмечать границу именно таким способом. Тиун остановилась, жестом руки указала на широкую магистраль и негромко произнесла:
– Идите. Я свое обещание выполнила, но теперь за ваши жизни не дам и капли воды. Надеюсь, смерть будет быстрой.
– Жди нас через два дня, – спокойно вымолвил Аято. – Лично я умирать пока не собираюсь.
В ответ оливийка лишь неопределенно пожала плечами. Сопровождать землян дальше было чересчур рискованно – гнев толпы может перекинуться и на гетер. Зенду не убьют, но она тотчас получит с десяток вызовов на поединок. Рано или поздно найдется боец, который ее прикончит. Уж лучше подождать на собственной территории, здесь куда безопаснее.
Между тем, наемники уверенно перешагнули через черепа. Отступать от принятого решения они не любили. Олесь чувствовал, как вспотели ладони, и жилка под левым коленом предательски задергалась – было боязно…
Русич взглянул на товарищей. Жак судорожно схватился за рукоять кинжала, а у Тино лицо превратилось в восковую маску. Воины прекрасно осознавали все безумие своего поступка. В то же время, только здесь земляне считались людьми – врагами, но людьми! Аланцы полагали их всего лишь наемниками-дикарями, рабами, полуживотными, в услугах которых возникла временная необходимость. Десантники смотрели на них с отвращением и презрением, а колонисты со страхом и недоверием.
Чтобы завоевать себе место под Сириусом – надо рисковать. Уважения в Морсвиле добиваются презрением к смерти и телами поверженных противников. Другого пути нет.
Форма землян сразу говорила о том, кем они являются. Слух молниеносно разлетелся по Нейтральному сектору. Вокруг чужаков образовалась огромная толпа. Количество людей увеличивалось с каждым мгновением. Когда группа вышла на центральную площадь, их встретила стена вооруженных тасконцев. Вампиры, трехглазые, черти, чистые стояли все вместе, плечо к плечу. Удивительно, но наемники не встретили ни одного стража порядка.
Вокруг царила пугающая тишина.
– Какая радушная встреча, – едва слышно заметил де Креньян. – Уменясоздается впечатление, что мы несколько переоценили свои возможности. Похоже, у нас будут трудности. Не пора ли возвращаться?
– Успокойся, – процедил сквозь зубы японец. – Одно неверное движение и нас разорвут на куски. Мутанты обожают человечину.
– Какое отвратительное падение нравов, – не унимался француз. – О вкусах я даже не говорю. Но хочу отметить, что во мне чересчур много костей.
– Зато твой язык станет местным лакомством, – вставил Храбров.
Дойти до «Грехов и пороков» не удалось. Земляне остановились, но оружие не вытаскивали. Это не имело смысла, и только разозлило бы горожан. Если толпа рванется в атаку, ее уже ничто не остановит – оливийцы сомнут и затопчут жалкую группу чужаков.
Молчание затягивалось. Но вот вперед выступил огромный воин с изогнутым мечом и раскраской клана чертей.
– Смерть аланцам! – истерично завопил тасконец и бросился на врагов.
В тот же миг у его ног в землю вонзились две арбалетные стрелы. Боец испуганно замер и поспешно отступил назад. Жители сектора и наемники подняли головы и увидели, что в оконных проемах близлежащих домов застыли стражи порядка.
Их было не меньше пятидесяти. Оружие направлено на толпу. Особых иллюзий морсвилцы не питали – в случае неподчинения воины запросто перестреляют горожан, такое уже бывало не раз.
