А на одном из рекрутов и вообще была монашеская ряса с оторванным низом – наверняка это кто-то из новых «братьев» Фомки.
Похоже, рекрутеры не особо щепетильны даже в идеологических вопросах.
Прошло около часа, и когда привели новую группу «осчастливленных», стрельцы выгнали нас из барака во двор – на рекрутский смотр.
Новобранцы растянулись длинной кривой шеренгой, ожидаючи.
Появился невысокий кругловатый человек в боярском военном мундире – я видел такой на картинке в книжке, что листал на досуге в Больших Яйцах. Он медленно прошелся вдоль строя, придирчиво оглядывая каждого из нас.
– Федор! – вдруг зычно рявкнул он. – Сегодня улов не ахти. Надо бы лучше стараться.
К нему подскочил стрелецкий командир с вытаращенными глазами и, состроив виноватую улыбочку на своей коричнево-бордовой физиономии, заискивающе забубнил:
– Так это… ваше сиятельство… Всех забираем, кто на улицах попадается… Нешто нам из домов их выковыривать?
Аристократ, еще раз окинув пополнение раздосадованным взглядом и недовольно фыркнув, велел:
– Ладно. Ведите их немедленно в рекрутский стан. Обучайте поскорее. Мне уже давно пора с войском выступать, а вы всё никак в носу не наковыряетесь.
Вельможа с мрачным видом отправился в господский дом, а Федор тотчас преобразился и грозно зарычал на своих подчиненных.
Стрельцы второпях сбили нас в три колонны и, обступив со всех сторон, повели к воротам.
«Ну и замечательно, – подумал я. – По дороге легче будет сбежать».
Мы шли нестройными рядами по опустевшим улицам. И только сейчас я понял, почему улицы в большинстве своем безлюдны. Правда, не обошлось без случайных прохожих. Видимо, они были из опытных – знали в какое время безопаснее всего находиться под открытым небом в этом районе столицы.
Действительно, стрельцы на них никак не реагировали – у вояк теперь была другая задача: конвоировать уже пойманных горемык.
И прохожие, не таясь и не дергаясь, с жалостью глазели на нас.
Когда мы наконец-то добрались до столичной окраины, где со слов сопровождающих и размещался учебный стан для новобранцев, позади нас раздался грозный топот копыт, и дикое улюлюканье вонзилось нам в уши…
Двумя смертоносными волнами – конной лавой – лихие всадники в полосатых одеждах серо-голубого цвета пронеслись по бокам нашего нестройного отряда, сбивая на ходу конвоиров и пронзая их остроконечными пиками.
От растерянности некоторые из новобранцев бросились к стенам домов и угодили под копыта обезумевших коней.
Остальные рекруты инстинктивно сбивались в кучу, устремляясь к середине улицы, запрыгивая друг на друга, вжимаясь в теснящуюся массу живой плоти под хруст ребер и жуткие вопли бедолаг, которым досталось с лихвой.
Я успел вскочить кому-то на плечи. Только ногу слегка отдавили.
Волны «схлынули», уносясь вперед, но быстро повернули вспять и с новой силой обрушились на оставшихся в живых стрельцов. Я заметил пару легких вспышек вокруг вытянутых кулаков конных – и тотчас двоих конвоиров разорвало в клочья.
– Агатцы! – запричитал кто-то в спрессованной толпе. – Щас всех покрошат!
Но всадники, добив чудом уцелевших стрельцов, поумерили свой пыл. Гарцуя на конях, они рассредоточились вокруг нас.
Видимо, тот, кто был старшим молниеносного эскадрона, громко рассмеялся и прокричал на всю округу:
– Отныне с песней в сердце будете служить графине Заарр! С чем вас и поздравляю! У нее на вас особые планы.
