Сэлмен - страница 15

– На кой черт присобачили заводной рычаг к телевизору?! – Сэлмен провел указательным пальцем по пыльной дубовой поверхности. Но все сомнения рассеялись, как только маленький экран загорелся со звуком электрического щелчка, за которым последовал тонкий свист. Все, что он проецировал, был белый фон с рябью.

Будучи мальчиком, он любил наблюдать за белым фоном, резвящимся на экране ненастроенного бабушкиного телевизора, иногда ему удавалось разглядеть в нем силуэты каких-то предметов или даже человеческих лиц, и он часто задумывался: было ли все это плодом его воображения, либо телеантенна каким-то мистическим образом умудрялась ловить волны иного мира?

Сэлмен не мог себе этого объяснить, но был уверен, что фон на экране этого телеаппарата был другой, не как в детстве, в нем было что-то странное. Он наблюдал за беспорядочным движением белых, серых и черных точек, метавшихся по экрану как муравьи по сахару. Внезапно их этого хаоса всплыло изображение изящного женского лица, – и как внешность той странной девочки с медведем, так и лицо женщины показалось ему весьма знакомым. Интересно, откуда я ее знаю? Сэлмен всматривался в проступающие сквозь точки черты лица. Что это? Дежавю?

– Хэй! Ты там, ты что, заснул?! Давай крути рычаг! – приказным тоном закричал медведь. Сэлмен оторвал взгляд от экрана, посмотрел на грозного мишку и снова повернулся к телевизору – но лицо девушки уже исчезло. А, может, его там и в помине не было?!

– Черт, – Сэлмен протер глаза.

– Скорей же!!! – Нетерпеливо прокричал медведь. Инстинкт самосохранения вновь взял верх, и Сэлмен принялся крутить большой заводной рычаг обеими руками, так как механизм очень плохо поддавался. Сэлмен и сам не понимал, как все это связано с его спасением. То ли он до сих пор еще не пришел в себя после пробуждения, то ли находился в состоянии шока, но он почему-то доверял этой говорящей плюшевой игрушке и беспрекословно исполнял ее приказы.

Наконец, услышав громкий щелчок, Сэлмен отпустил рычаг – и тот начал мерно крутиться в обратную сторону. Из аппарата, как из музыкально шкатулки, зазвучала колыбельная музыка, а на экране возникли картинки: сперва это были бессмысленно мелькающие фрагменты старой, поврежденной, черно-белой пленки. Затем разрозненные отрывки сформировались в короткие ролики, которые прокручивались в обратном порядке: качающиеся качели на детской площадке; стрелки старой часовни, которые крутятся в другую сторону; капли дождя восходят в темное небо, высушивая за собой асфальт и крыши домов; мертвый серый голубь, лежащий в луже крови, открыл глаза, задергался, вся кровь всасывалась в него, а затем резким движением его подбросило в небо, и он исчез из виду.

Колыбельная и картинки слились в его сознании в единое целое, приобретая форму трехмерной картинки, глубину которой возможно узреть лишь при определенном ракурсе и настрое мысли. Сэлмен чувствовал, что может лишь протянуть руку – и она погрузится внутрь экрана, ощущая ласковый уличный ветерок. Картинка словно расширялась за пределы экрана, – и он вдруг осознал, что так оно и есть, и это никакой не мираж. Через считанные секунды границы кадра уже достигли человеческих размеров, проглотив целиком телеаппарат и захватив часть пола. Изображение остановилось на изображении детской площадки. Сэлмен отступил назад – но там все еще сверху падали обломки, люди метались в поисках спасения, несколько трупов лежали с проломленными черепами – эти люди моментально скончались на месте, другие медленно умирали под обломками, кто-то полз прочь со сломанными ногами, оставляя за собой кровавый след, словно некто неведомый вел широкой кистью по холсту. Были и те, кто пытался разбить окно, – но за стеклом была стальная решетка. Тех, кому все-таки удалось добраться до коридора, где находился единственный выход, смерть настигла у самого порога: обрушившийся потолок засыпал их камнями, полностью перегородив проход и заодно лишив единственного шанса на спасение всех, кто еще оставался в зале. Из-под обломков разрушенного фонтана во все стороны била вода, размывая лужи крови.