Я стоял, хлопая глазами и пытаясь осмыслить, во что ввязался.
К полуночи на улице стало совсем безлюдно. Лишь от «Пушкина» доносились веселые голоса и с хлопаньем взлетали в воздух фейерверки. С ревом промчались два мотоцикла, на втором, за пилотом, сидела хохочущая девушка в длинном вечернем платье. Выглядело это безумно, но весело. Золотая молодежь отдыхала.
Я подумал, что, если бы не Перемена, и отец остался бы в своем министерстве, то и я бы здесь чилил, а не бродил вечерами по Москве в поисках кристаллов. Но что жалеть о несбывшемся? Я хороший серчер, а теперь еще, даже подумать смешно, призван Гнездом!
Дарина велела мне прийти днем, часа в три. Я подозревал, что всю ночь она будет собирать по Гнезду тела погибших подруг и друзей. Тяжелая работа, даже физически, но напрашиваться в помощники я не стал. Да и она не просила. Наверное, в Гнезде было много того, что мне видеть не полагалось.
Полицейский пост стоял на углу с Тверским. Два человека в броне, с короткими автоматами на груди. Меня проводили внимательными взглядами, но останавливать не стали. Значит, полковник, хоть и убрал свою маленькую армию от Гнезда, но наблюдение оставил.
– Доброй ночи, – сказал я, проходя мимо полицейских.
Мне, конечно, не ответили. Люди на службе.
Шел я не торопясь, если захотят догнать – все равно догонят. Вся моя защита была в словах Дарины: что я призван и что мне доверяет мать. И только у здания ТАСС навстречу мне вышел мужчина со шрамом на щеке. Без брони, в обычном костюме, полковник Лихачев выглядел совсем не впечатляюще. Не такой уж и высокий, грузный, хотя и чувствовалось: грузность от мышц, а не от жира.
– Добрый вечер, Максим, – сказал он. – Можем мы поговорить?
Спорить смысла не было. А то еще предложит разговор в другом месте.
– Только недолго, – попросил я. – Спать хочу.
Лихачев взял меня под руку, у него это вышло как-то естественно, словно он был добрым дядюшкой, взявшимся наставлять житейским мудростям непутевого племянника. Повел через дорогу. Там, посреди бульвара, у памятника Тимирязеву, стояли скамейки.
– Все спать хотят, – вздохнул он. – Я тоже уже лег, когда выдернули… Мы недолго посидим, поговорим.
– Угу, – смирился я.
– Ты хороший парень, из хорошей семьи, – продолжал Лихачев. – Папа твой – уважаемый человек… ну, воровал, конечно, тогда время такое было, но без наглости, иначе бы просто коллеги не поняли. Знаешь, он ведь до сих пор в министерском резерве числится! Замминистра, конечно, уже не станет, возраст. А вот отдел могут и дать.
– Это вы сильно зашли, – похвалил я, садясь на скамейку. – С козырей!
– Кто же на первом ходу кладет сильные карты? – удивился Лихачев. Сел рядом, потер переносицу. – Ты мне расскажешь, что на самом деле случилось в Гнезде?
– Жни… то есть хранитель все сказала.
– Ясно, ясно… Давно ты с ней контакт поддерживаешь?
– Она сестренка моего друга, – уклонился я от ответа, сказав то, что он и так наверняка уже знал.
– Очень человечная, правда?
– Ну… они же все изначально люди, – опять туманно высказался я.
Лихачев вздохнул.
– Давай откровенно, Максим? Я люблю по-хорошему. Ты – нормальный парень, даже удивительно. Закон почти не нарушаешь… ну, налоги чуть-чуть… ствол хранишь… это мелочь. Но мне нравится, что ты помогаешь родителям, волонтером работаешь, дрянью всякой не балуешься. Неужели хочешь до старости лет по улицам в зеркалках ходить? Учиться не думал?
