– Конечно. Это самая чистая вода, какую можно отыскать. Собирать ее немного трудно, заметь… – она улыбнулась, это хорошо, – …но процесс не причиняет ни малейшего вреда младенцу, который все равно извергает из себя воду, использует ее кто-то там или нет.
– О! – Она стала немного успокаиваться, но ее руки все еще были прижаты к животу, словно она уже чувствовала, что там растет ребенок. Еще нет, подумал он, прижимая ее к груди и осторожно проникая мыслью в ее тело. Но скоро! Нужно ли ему остаться с ней до тех пор? Чувствовать, что происходит внутри нее – стать интимным свидетелем творения самой жизни? Но он не знал, как поведет себя его семя, и не мог сказать, как долго это протянется, может, день или два.
Да, магия, в самом деле!
«Почему мужчины никогда не думают об этом?» – удивился он. Большинство мужчин – в том числе и он сам – рассматривают зачатие детей как необходимость, в случае нужды в наследнике или в других случаях как помеху, но тут… Впрочем, большинство людей никогда не знают того, что теперь знал он, и не видят того, что он видел.
Мадлен постепенно успокоилась и наконец убрала свои ладони с живота. Он поцеловал ее с реальным ощущением нежности.
– Он будет красивым, – шепнул он ей. – И когда я пойму, что у тебя действительно будет ребенок, я выкуплю твой контракт у Фабьен и заберу тебя отсюда. Я куплю тебе дом.
– Дом? – Ее глаза сделались круглыми. Они были зелеными, глубокими, чистыми как изумруд, и Ракоши снова улыбнулся ей, отступив назад.
– Конечно. Теперь ступай и спи, моя дорогая. Я приду завтра.
Она обхватила его руками, и он, смеясь, с трудом выпутался из ее объятий. Обычно он покидал ложе проститутки безо всяких ощущений, не считая физического облегчения. Но то, что он сделал, соединило его с Мадлен так, как ни с какой другой женщиной, кроме Мелизанды.
Мелизанда. Внезапная догадка промелькнула в нем, словно искра из лейденской банки. Мелизанда.
Он пристально посмотрел на счастливую Мадлен, голую, с белым телом. Теперь она сбросила с плеч платок и забралась в постель. Эта попа, глаза, мягкие светлые волосы, золотисто-белые, будто свежие сливки.
– Chérie, – поинтересовался он как можно небрежнее, натягивая кюлоты, – сколько тебе лет?
– Восемнадцать, – ответила она без колебаний. – А что, месье?
– А-а. Замечательный возраст, чтобы стать матерью. – Он натянул через голову рубашку и с облегчением послал ей воздушный поцелуй. Он знал Мелизанду Робишо в 1744 году. Значит, у него не было инцеста с собственной дочерью.
Лишь когда он проходил через гостиную мадам Фабьен, направляясь к выходу, ему пришло в голову, что Мадлен вполне могла оказаться его внучкой. Эта мысль его остановила, но ему было некогда размышлять над ней, поскольку в дверях появилась Фабьен и поманила его к себе.
– Весточка, месье, – сказала она, и что-то в ее голосе было такое, отчего по его спине пробежал холодок.
– Да?
– Мэтр Гренуй просит оказать ему честь и составить компанию завтра в полночь. На площади перед Нотр-Дам де Пари.
На рынке им не нужно было скромно опускать глаза. Сестра Жорж – величественная монахиня, руководившая такими экспедициями, – ясно предупредила всех, чтобы они не позволяли себя обвесить, зорко следили за ценой и остерегались карманников.
– Карманников, сестра? – удивилась Мерси, взмахнув светлыми ресницами. – Но мы ведь монахини – более или менее, – торопливо добавила она. – У нас нечего красть!
