Семь ключей родового дерева - страница 3

С тем же проворством, с которым старушка накрывала на стол и выставляла неизвестно откуда появившиеся, еще дымящиеся блюда, Агафия сообразила – быть беде. Сама она ничем не рисковала, приютив влюбленную пару, Власий ей был не указ. А вот Мацко, судя по всему, сделавший свой выбор отнюдь не в пользу долга, рисковал всем. Закон есть закон, и его нарушение каралось строго.

«Ну что ж..», – Власий смотрел в окно с нескрываемой тоской и печалью. Был он задумчив и неожиданно тих. «Ну что ж», – повторил он, повернувшись лицом к сыну и будущей невестке. Аксинья стояла молча, сжавшись, ожидая решения Старейшины как приговора.

«Ты нарушил закон, Мацко, и за это понесешь наказание», – отец стоял спиной к сыну, и только горделивая осанка выдавала в нем сильного и властного правителя. – Ты больше не сможешь быть с нами, Мацко. Как и обращаться в ворона. Отныне ты будешь жить как человек со всеми его слабостями. И дети твои будут прокляты до седьмого колена, и не смогут попасть сюда до тех пор, пока не пройдет положенный срок. Много поколений сменится, Мацко, пока среди твоих потомков найдется то чуткое сердце, которое услышит мой зов и сможет вернуться в утерянный мир. Много лет, Мацко. А пока этого не случится все поколения твоего рода не смогут быть по-настоящему счастливы. Дети твои пройдут много дорог, но всегда и везде в сердцах их будет жить щемящая тоска по утраченному гнезду. Они будут понимать язык птиц и зверей, они будут видеть неведомое простым людям, и, иногда, слышать наши голоса. Но не смогут понять нас, и будут непоняты сами. Иди, Мацко, я сказал все» – Ворон замолчал и уставился в одну точку.

Если бы в этот момент Ворона спросили, какое решение сына он посчитает правильным, то, чуть ли не впервые в жизни, Власий не смог бы дать ответ. Он не знал правильного ответа.

Аксинья и Мацко вернулись к пепелищу, на котором все еще копошились чудом оставшиеся в живых жители и, немного посовещавшись, решили обосноваться на другом берегу реки недалеко от Залесенья.

Так началось строительство нового села и их новая жизнь. Нельзя сказать, что была она легкой и простой. Оставшись без ничего, все приходилось начинать с нуля. Шаг за шагом восстанавливать хозяйство, налаживать быт и обживать окрестность. Оба скучали по своим родным, но вида старались не показывать. И если Аксинье приходилось горевать на погосте, сооруженном рядом со сгоревшей деревней. То Мацко нет нет да и поглядывал с грустью в сторону леса. Но зная, что обратной дороги нет, гасил свою печаль в работе. Руки у него, надо сказать, были золотые, и любая работа спорилась и ладилась.

Они научились радоваться тем ежедневным мелким радостям, которые бывают в каждой семье, но порой проходят незамеченными, превращая повседневную жизнь в скучные и серые будни. И даже по прошествии времени, сохранили к друг другу то особое, бережное отношение, свойственное влюбленным на первых порах встреч. Прошлое же старались не вспоминать, считая, все, что было, давно прошедшим. А есть «сейчас и здесь», и в этом «сейчас и здесь» хочется жить радостно и счастливо.

Власий же, хоть и сердился на сына, нет – нет, да и делал круг над двором Мацко с Аксиньей. Он видел, как обустраивались сын с невесткой, как один за другим появлялись и подрастали детишки. Все они были разные, кто светленький – в мать, кто темноволосый – в отца. Но всех их объединяло одно. То, что неизменно радовало старого Ворона – особой формы нос, точь-в-точь, как у самого Власия, когда тот принимал человеческий облик.