– Вот и я о том, – кивнул отец, недобро улыбнувшись, – ты же считаешь меня удачливым гангстером, который не только смог много украсть, но еще тебе на радость и удачно легализовался. Так?
– Я… А что не так? – решился на откровенный вопрос Николай. – И потом, подобные разговоры, мне кажется, стоит вести наедине.
– Не так! А насчет разговоров наедине, то уволь, не исключаю, что у тебя может возникнуть желание сдать меня в дурку. Поэтому здесь Алеша, он и удержит от необдуманных поступков и подтвердит сказанное. Теперь о главном. Я никогда не был братком, гангстером или еще тем, кем ты привык меня считать. Мне просто повезло. И не надо ухмыляться, – отец встал, опираясь на подлокотник и, подойдя к окну, прислонился лбом к стеклу, – я за всю жизнь совершил лишь одну кражу, и это главная наша проблема.
– Наша? – Николай поднял бровь, – твоя ты хотел сказать.
– Фиг тебе! – крикнул отец, резко развернувшись и показав сыну кукиш, – наша! И тебе не отмазаться, если конечно не хочешь отказаться от денег и поработать самому.
– Лишишь наследства?
– Так, успокоились все, – велел отец, возвращаясь на место, – никакого наследства нет. Молчи! Я не банкрот и не лишал тебя ничего, просто все, что у меня есть, я месяц назад перевел на твое имя, и небольшую часть твоей матери. Поэтому не придется возиться с завещанием и прочим. Так что лишить тебя я ничего уже не могу. Но вот они могут все отобрать, если найдут тебя.
– Кто? – спросил Николай, переваривая новость.
– Бородатые – это страшные существа, для них нет сроков давности и руки у них длинные.
– Отец! Что ты темнишь? Что еще за бородатые?
– Смотрю заинтересовался, как денежки получил? Не хочется отдавать?
– Отец, я ничего не понимаю. Ты что, перешел дорогу радикалам?
– Кому? Ах, ты об этих. Нет, небритые уголовники и даже фанатики – дети по сравнению с бородатыми. Но давай по порядку.
В конце семидесятых была такая, как сейчас говорят, «военно-патриотическая» игра «Зарница». Смыслом игры было…
– Я знаю, – перебил Николай, немало пораженный сентиментальным отступлением отца к далекому детству.
– Что ты можешь знать, дитя элитных гимназий? – махнул рукой отец. – Ты даже в скауты не пошел из борьбы со стадным чувством. А тут пионерия, посерьезней будет. Так вот, смысл игры в том, что два отряда резвых пионеров под руководством десятка бравых комсомольцев получали задания, в которые входило ориентирование на местности, спортивные упражнения и, как апофеоз мероприятия, захват знамени врага. Не кривись, это веселее, чем тебе может показаться. Никакой принудиловки, мы все с большим энтузиазмом предпочитали бегать и прыгать по майскому лесу, нежели тухнуть в классах.
Отрядам давались цвета, которым соответствовали их знамена, я попал к синим. После полосы препятствий начиналось самое интересное: необходимо было по карте выйти в заданную точку быстрее красных и поставить там свой флаг. Если красные окажутся проворнее и успеют первыми поставить флаг, его можно было захватить и поставить свой. Играли, практически, всей школой, только наш отряд состоял из трех сотен бойцов, не считая вожатых и судей. Поэтому, наверное, за мной не уследили.
Мы тогда жили на Урале, а там небольшие, но все же горы, леса, овраги. Я остановился прошнуровать кеды, а так как в силу физической подготовки бежал не в числе первых, то и подавно заметно отстал. Догонять своих пришлось в одиночестве. Тропу наша толпа протоптала заметную и заблудиться я не мог, больше опасался попасть в плен к красным, поэтому бежал по следам отряда что есть силы, не очень смотря под ноги.
