Четыре, иногда по пять часов я сижу перед зеркалом. Наношу макияж, укладываю волосы, выслушиваю, как ты торопишь меня по телефону, смываю макияж, расчёсываю волосы, пью горячий шоколад, его вкус напоминает твой поцелуй. Вновь наношу макияж, укладываю волосы, звоню тебе, говорю о том, как мои ноготочки долго сохнут, я чувствую, как потеет твоя лысина, и кладу трубку.
Ты звони, звони мне, солнце, я слушаю песенку, закрываю глаза и вижу тебя, моя любовь. Какие ногти, ты даже не замечаешь при встрече, что я и не пыталась нанести на них лак. Твой самолёт улетает через час.
– Аллё, я готова, можешь приезжать!
И кидаю трубку, чтобы не слышать твои истерики бабские. Ты летишь, моё старое, мерзкое солнце. Солнце может быть мерзким? Это может! Две минуты, и ты у моего подъезда.
Нет, ты не можешь подняться ко мне, я живу с родителями, с бабушкой и дедушкой, с братом и женой брата. Ах да, ещё, по-моему, с нами живёт их ребёнок, или два, не помню. Да, они всегда дома, а у меня нет своей комнаты, не работаю и не учусь, сижу дома и занимаюсь домашними делами. Вроде бы эту сказку я ему рассказала при знакомстве?! Просто я не знаю, в каких условиях живут интерьерные куклы таких старых «солнышек», которым бес в ребро и седина на остатки разума.
Только при встрече с тобой, моё солнце, я спускаюсь со своего второго этажа целых 30 минут, ты меня тихо ненавидишь, звонишь на телефон, который лежит на моей постели и оглушает моей песней пустые стены моей маленькой квартиры. Иногда мне кажется, что ты слышишь этот звонок даже на улице. Может, поэтому ты такой злой?
На лестничной площадке запинаюсь об местного жильца. Старый, облезлый, с гноящимися глазами. Кот. Обычный дворовый кот, каких тысячи. Никому не нужный, вышедший из строя зверь, которому приходится тянуться к противным людишкам в поисках пропитания. Людишки брезгуют теми, кто не вписывается в их представлении о нормах существования. Некоторые из жалости подают. Спасатели. Знаем таких. Один из них вспотел ждать меня сегодня.
Сажусь на холодную ступеньку.
– Здорова, кот, – говорю я ему тихо. – Что, жизнь удалась? И у меня удалась, лучше и не придумать.
Кот смотрит на меня не отрываясь. Ему до моей рефлексии всё равно, цель его присутствия здесь иная, она пахнет сосиской.
– Хошь сосиску, – спрашиваю, – я вот тоже хочу, только моя чуть подороже будет, её просто так за красивые глазки не дадут. Но, знаешь, кот, а я попробую. Чем чёрт не шутит.
Глажу кота по облезлой спине. Он мурчит. А я надеюсь, что у него лишай. Этой рукой обязательно потрогаю своего обожателя по его старой морщинистой руке.
– Ладно, кот, – говорю я поднимаясь. – Не грусти. Я сейчас.
Возвращаюсь в квартиру. Достаю из холодильника завалявшуюся сосиску. Удивительно её происхождение, я не ем сосики. Режу на кусочки. Спускаюсь обратно.
Кот ждёт меня на том же месте. Кладу перед ним кружочки сосиски. Он начинает жадно есть.
– ну давай, кот, не хворай, держи за меня свои кошачьи пальчики, потому что, если сегодня этот старый козёл не разродится лексусом, я пошлю его далеко и надолго.
Сажусь в машину, солнце, ты вспотел, отчего же, солнце? Боже, я долго собиралась, какая копуша, всё для тебя, солнце, сиди, не нервничай. И почему-то мне никогда не стыдно за опоздание? Удивительно, правда.
Вот она – я, и вот он – ты, и вот твой самолёт, выезжать к которому надо через 15 минут. Зачем я живу рядом с аэропортом?! Ну, давай пожури меня за неумение ценить твоё драгоценное время.
