Семь моих смертей - страница 31

Плечо почти не чувствовалось, но и боль ушла. Ушла боль, головокружение, без следа прошёл озноб, а вот жажда осталась. И слабость, словно моё тело принадлежало тряпичной кукле.

Одна голова включилась в работу, и я открыла глаза, не без сожаления признавая, что реальность может оказать предельно неприятной. К сьере, найденной на пустой поляне с огнестрельным ранением в одежде ловчего, будет очень много вопросов и крайне мало доверия. Я уже арестована?

Первое открытие: дом, в котором я находилась, был деревянный. Побеленный потолок, милые вязаные салфеточки на стенах. Я лежала на кровати, облокотившись спиной на горку небольших подушек. Рядом в кресле сидела маленькая старушка с прикрытыми глазами и загадочной улыбкой тоненьких синеватых старческих губ. Кажется, если дышать ещё тише, чем дышу я, можно было услышать легкое прерывистое похрапывание.

На другой стене – окно, прикрытое льняными бежевыми, немного мятыми занавесками. Дверь в третьей стене обрамляли охотничьи трофеи: кабанья голова и слегка проеденная молью медвежья шкура. Я перевела взгляд дальше и увидела отсвет огня. Действительно, трещали ветки в камине.

Перед камином располагалось ещё одно кресло, в котором, спиной ко мне, сидел человек. Я видела светлые короткие волосы, край синего камзола и сильную мужскую руку, лежащую на подлокотнике. На полу развалилась довольно крупная серо-коричневая собака с жесткой даже на вид шерстью.

Канцлер, пёс Ривейна.

Я сглотнула – слюна во рту собралась с трудом.

Медленно-медленно правой рукой приподняла край лежащего на мне пухового одеяла. Левая рука и плечо перевязаны, но блузу и юбку можно разглядеть. Вероятно, Тук всё же умудрился каким-то образом снять одежду ловчего с раненой меня.

Мужчина резко, но бесшумно поднялся с кресла и развернулся ко мне. Что ж, изображение на портрете имело огромное сходство с оригиналом, правда у этого регента морщинка между бровями была более резкой, а под глазами пролегли тени.

«Чуть не потерял ценную для разведения самку. Уникальный единственный экземпляр. Странно, что сьере даётся столько воли в перемещениях», – вяло подумала я.

- Кто вы? – вдруг спросил мужчина, и я почувствовала, как сердце маленькой глупой ледышкой опускается в область пяток.

_______________________________________________________

Регент Ривейн Холл

20. Часть 2.

- Сьера Марана, в девичестве Дайс, ваша жена, – ответила я хрипло, особо ни на что не надеясь. Если уж он задаёт такой вопрос... Но на лице регента, словно вырезанном из камня, не отразилось ни гнева, ни злорадства.

- Как меня зовут? – продолжил он безумный диалог, я окончательно растерялась, но ответила, ежесекундно ожидая подвоха или вспышки ярости:

- Ривейн. К чему эти вопросы?

- Вы бредили, пока лежали без сознания. Как вы себя чувствуете? – спросил новоявленный муж, а я подавила нервный смешок. Марана не предупредила меня, что они с мужем общаются «на вы».

О чём ещё она могла забыть или намеренно умолчать?

- Терпимо. Небольшая слабость, и руку не чувствую. Что произошло?

- Вероятно, целились в кабана, а попали в вас. Виновного ищем.

Вот и поговорили. Может быть, впервые за все пять месяцев супружества, хотя я подозревала, что сьера Марана слегка преувеличила отстранённость регента. Смотрел он на меня как-то странно, но в его зеленоватых глазах не было презрения, ненависти или отвращения, даже скуки или равнодушия не было. Скорее настороженность... и что-то ещё.