— А он не ядовит? — быстрее, чем последнее слово прозвучало в воздухе, Ринайя уже почувствовала разочарование. — Значит, Тривия солгала…
— Кто такая Тривия? — приподнял бровь демиург. В его исполнении это простое движение выглядело чудесно.
— Наша знахарка. Она ведет отряд, выставляет защитные чары, говорит, как не попасть в беду и что делать, если кто-то из нас вдруг…
Невеста осеклась. Не стоит рассказывать про сбежавшую от пророчества и погибнувшую в реке Эсмину. По крайней мере, пока.
— Тогда ей можно доверять, — заключил мужчина. — Если она сказала, что дерево отравлено, значит, так и есть. Но этот экземпляр можно попробовать. Он не заражен.
Ринайя поддела ногтем рыхлую, пористую кожуру, и осторожно сняла похожий на лепесток лоскут, покрывающий сердцевину плода защитным слоем: одновременно и оберегающий, и скрывающий от чужих глаз нежное, ароматное, сочащееся соком сокровище.
— Как он называется? — девушка восхищенно погладила приоткрывшуюся мякоть пальцем. Сначала нежно, потом более требовательно, пока он не прорвал тонкую кожицу внутренней оболочки и не погрузился внутрь. — Никогда не видела ничего более прекрасного и аппетитного!
— Хм, а как же я? — тихо, больше для себя, усмехнулся мужчина, но Ринайя пропустила замечание мимо ушей. Она достала палец из недр плода и, закрыв глаза, слизала с него сладкий сок.
— Это кламоэ. Первое фруктовое дерево. Когда-то они росли по всей земле, но потом почти полностью исчезли. Вам повезло, что вы повстречали один из них.
— Тогда откуда он, если не с того испорченного дерева? — поинтересовалась невеста, поднеся фрукт к лицу и с восторгом вдыхая запах диковинного плода.
— Я принес его с собой. В моем мире по-прежнему полно кламоэ, — пожал плечами демиург. — Там они себя прекрасно чувствуют, потому что...
— Твой мир не отравлен старостью?.. — Ринайя подняла лицо и как-то укоризненно взглянула на создателя всего. На ее носу остался оранжевый след от близкого знакомства с диковинным плодом.
— … они прекрасно приспособлены к нашим условиям, так как изначально зародились у нас.
— Ясно. — Ринайя решила для себя, что как-нибудь обязательно расспросит демиурга поподробнее о его мире, но конкретно здесь и сейчас ее больше волновало материальное, нежели духовное. Она оторвала еще несколько кусочков кожуры и наконец позволила себе впиться во фрукт зубами. Сок брызнул в разные стороны и потек по подбородку. Ринайя устыдилась своего поведения, но — совсем ненадолго. В конце концов, она всего лишь дикарка из малоразвитого погибающего мира, в простой одежде и с отсутствием всяких манер. Глупо пытаться казаться кем-то другим.
— О-о-о — простонала невеста. — Вкусно-то как… Хочешь тоже?
Питание в племени Маэ никогда не отличалось изобилием, и привычка делиться — даже самыми лакомыми кусочками — передавалась его членам вместе с молоком матери.
— Не стоит, — демиург улыбнулся одними уголками рта, внимательно наблюдая за девушкой.
— Неужели вы никогда не едите?
— Нет. То есть, не совсем, — поймав изумленный взгляд Ринайи, поправился он. — Конечно, мы тоже… питаемся.
— Питаетесь… А это не одно и то же? — Ринайя продолжила есть фрукт.
— Нет, — глухо возразил он. Его голос стал тише и напряженней. — Видишь ли, для того, чтобы поддерживать в себе жизнь, нам не нужна пища или вода… Нужна энергия.
Демиург и внешне неуловимо изменился. Исчезли легкость и смешливость. Он замер, будто на несколько мгновений став четче, объемней,
