Ухмыляюсь этой жалкой попытке приукрасить реальность. Даже если Мирон узнал только сегодня — это ничего для него не изменило. На работу я сама его провожала, со спальни, где мы сексом занимались. Никуда больше он не заходил. А окно всё это время здесь было открыто, и явно не с ночи. Прислуга к этой комнате доступа не имеет. Мирон был здесь утром. До того, как вернуться ко мне в постель и трахнуть в очередной раз.
И хватит мне уже строить иллюзии. Мне нет спасения от этой ситуации. Я даже отомстить нормально не смогу никому из ублюдков. Тем двум — понятно, что нет, пока Света в их власти и к моим родителям подбираются. Сдать их в полицию потом? Едва ли мне позволят, да и уроды к тому моменту уже в другой стране будут явно под поддельными документами. О мести Мирону и тем более не идёт речи. Слишком уж он влиятелен. Скорее, уничтожит всю мою семью. Подставлять их под удар из-за своей растоптанной гордости я не могу и не буду.
Вот и остаётся лишь принять информацию, которая словно нож в грудь, причём повёрнутый несколько раз — чтобы наверняка было больно, чтобы и не рассчитывала не прочувствовать.
Конечно, я не буду говорить об этом с Мироном. Не решусь ему перечить, когда ставки так высоки. Но неожиданно вдруг хочется дать ему понять, что я видела эту долбанную папку. И наплевать даже, что это едва ли хотя бы заденет такого подонка, не то что вызовет неловкость. Максимум я нарвусь на гнев, но даже сознавая это, я в каком-то отчаянном стремлении беру папку и выбрасываю в мусорное ведро. Оно тут, к счастью, есть — видимо, Мирону удобно так расправляться с уже ненужными бумагами.
Выбросив папку, ещё некоторое время стою в странных эмоциях над ней. Разумом понимаю, что не стоит выдавать моё присутствие здесь перед способным на что угодно Мироном. Что в итоге могу пострадать куда сильнее, хотя кажется, что больше некуда. Но эмоции захлёстывают, грозя утопить, если вытащу оттуда папку. Пока я хоть как-то обозначила своё недовольство, пусть и таким бесполезным жалким способом — я будто ещё на плаву. Барахтаюсь, как могу, чтобы выжить.
Вздрагиваю, вдруг отчётливо услышав, что там, за окном, к особняку подъезжает машина. Мирон? Время вполне располагает к его возвращению…
Застываю от ужаса. Незамеченной я по карнизу снова не пройду. Открыть дверь? Она, судя по всему, заперта на ключи, которых у меня нет.
Проклятье! Испуганно мечусь по комнате, не зная, куда деться и за что браться. Внутри всё будто стягивается в тугой узел, отчего тяжело дышать.
А потом меня то ли осеняет, то ли охватывает паникой — не знаю, но в следующую секунду я снова бросаюсь к окну. Карниз, а потом вниз, ближе к кустам…
Перед глазами всё мелькает так быстро, как в калейдоскопе, а дыхание срывает напрочь. Сердце никогда раньше не колотилось с такой скоростью. Беспорядочно машу ногами уже в воздухе, а в следующую секунду чувствую резкий удар — приземляюсь вниз. Оглядываюсь по сторонам — Мирона и никого другого не видно, но ведь меня могло быть слышно…
Перед глазами мелькают тёмные круги, когда выпрямляюсь и на поцарапанных ушибленных ногах мчусь к входу в дом. Гараж расположен так, что меня не увидят, если только поспешу. А потому нельзя терять время. Приходится превозмогать боль и нестись вперёд, будучи изрядно потрёпанной и раненной. Во всех причём смыслах.
Ну хоть в чём-то мне везёт. Я умудряюсь проскочить наверх незамеченной. Хотя слышала там, в стороне гаражей, голоса. Мирон приехал не один, и тот факт, что в особняке уже нет прислуги, не означает, что можно ослабить бдительность.
