Семь нот до небес - страница 30



Стоя перед непреодолимой преградой, он вдруг услышал какие-то громкие голоса и шум – это пожарные пытались проникнуть в полыхающий дом.

К счастью, им это вскоре удалось. Заметив напуганного до смерти мальчика, попавшего в огненную западню, из которой тот самостоятельно уже не смог бы выбраться, они поспешили к нему. Но вдруг случилось ужасное: оставшаяся часть обгоревшего потолка неожиданно со страшным грохотом рухнула прямо на него…

13

Крепким мужчинам в специальных огнеупорных комбинезонах понадобилось несколько минут, чтобы разобрать завал и вытащить Германа, которого затем с многочисленными переломами и ожогами увезли в больницу. Невероятно, но ему каким-то чудом удалось выжить в том адском пекле, ненароком устроенном его матерью.

Когда же он, придя в себя, узнал, что мама сгорела заживо, его охватила такая истерика, что бабушка Агафья и дед Болеслав едва смогли его успокоить. Они приехали к внуку почти сразу же: о случившемся несчастье им сообщили бдительные соседи дома Николая и Ларисы Модестовых, наблюдавшие жуткую картину ночного пожара. Именно они и вызвали пожарных, которым, к счастью, удалось спасти мальчика от неминуемой гибели.

Больше всего у Германа пострадали руки, которыми он вовремя прикрылся, чтобы защитить голову от рухнувшего на него потолка. Это помогло избежать тяжёлой черепно-мозговой травмы. Уже через три недели после того кошмара, что ему пришлось пережить, Герман выписался из больницы. К счастью, его ждало новое жилище – для него уже была приготовлена отдельная комната в уютном и просторном доме, где некогда жил его покойный отец.

– Ну вот, – с волнением произнесла Агафья Петровна, открывая перед внуком красивую деревянную дверь с вырезанными на ней замысловатыми узорами. – Добро пожаловать, Герман! Теперь это твой дом, в котором ты будешь жить вместе с нами.

Герман нерешительно кивнул и попытался улыбнуться – не получилось. Уже в который раз. Воспоминания о страшных событиях, то и дело всплывавшие в его памяти, были ещё очень свежи и болезненны. Он испытывал непроходящую тоску по родителям, в смерть которых до сих пор не мог поверить. И тот дом, куда его привели вдруг объявившиеся бабушка с дедушкой, которые оказались весьма обеспеченными, интеллигентными и приятными людьми, показался ему совершенно чужим. По крайней мере, пока…

Зайдя в свою новую комнату с комфортными условиями, Герман с потерянным видом сел на кровать, чувствуя подкатывающий к горлу ком. Ничто не радовало его, даже мысль о новом жилище. В том, что он теперь будет окружён заботой и вниманием, у него почему-то не было никаких сомнений. Может, потому что успел проникнуться симпатией к родителям своего отца, чувствуя, что она взаимна? Герман видел, что старики пытались загладить свою вину перед внуком, что так долго не хотели о нём знать, игнорируя сам факт его существования.

– Ну как, тебе нравится? – поинтересовался Болеслав Никифорович, погладив внука по голове. – Мы очень старались обставить эту комнату так, чтобы тебе было приятно в ней находиться. Посмотри, здесь есть всё и для учёбы, и для отдыха… Если ты захочешь что-либо убрать отсюда или, наоборот, добавить, только скажи, и мы вместе это сделаем… – тут он осёкся, вспомнив о том, что Герману какое-то время нельзя было поднимать ничего тяжёлого: с его рук только-только сняли гипс!

Мальчик ничего не ответил, продолжая тихо и молча сидеть. У него вдруг появилось странное ощущение, что он находится где-то в гостях и вот-вот должен был скоро уйти… Домой. Вот только дома-то уже не было! Того старого, жалкого, но родного дома, где он впервые познал боль, нужду, отчаяние, а также мечту стать известным музыкантом, и где жила его пусть и неидеальная, но всё же родная семья.