– Я до сих пор не могу понять одного: как я так мог заблуждаться в природе их поведения?
– Посмотри левее от нас, в конце барной стойки, – сказал ему.
На другом конце барной стойки сидела не сдавшаяся, но изрядно окосевшая Милана. Она снова повторяла свой трюк с трубочкой от коктейля, засовывая ее себе в рот таким образом, что у меня это не вызывало ничего другого, кроме приступа рвоты. Но это ни капельки не смущало мужчину, с которым она находилась рядом.
Я знал этого мужчину, наверное, даже лучше, чем знала его собственная жена. Не сказать, что я жаждал этой информации или как-то интересовался им, но Ника, как человек, знающий о местных посетителях абсолютно все, считала, что я просто обязан узнать этого человека поближе.
Его зовут Владимир Черный, и он частный гость данного заведения. Он достаточно уважаемый в просветительских кругах и глубоко женатый мужчина, но при этом он не стесняется поебывать как студенток у себя на кафедре, так и неразборчивых тусовщиц. Еще он очень любит играть в снежки. Но не снегом. Практическая составляющая этой игры, как мне объяснила Ника, заключалась в том, что мужчина эякулирует в рот партнерше, после чего партнерша через поцелуй возвращает содержимое, то есть миллиарды детишек в жидкой форме, обратно владельцу. Откуда она знает об этой игре, я не спрашивал, но для себя отметил, что Вова Черный – тот еще сексуальный гурман. Что, кстати, объясняло его терпимую реакцию на оральную разминку Миланы с трубочкой.
– Поехали отсюда, – сказал начавшему клевать носом Кире.
– Да-да, только хотел тебе предложить, – отойдя от дремоты, бросил он в ответ.
Добравшись на такси до дома, мы разбрелись каждый по своей комнате.
– Кира! – крикнул из своей комнаты. – Ты хотя бы понял, что с тобой произошло за эти два дня?
– Конечно понял! – так же криком ответил он. – Но только это все нужно переварить.
– Сразу не получится. Чтобы пришло понимание, нужно время. До скорого.
– До скорого!
Утро для меня началось со стука в дверь, ведущую в мою комнату. Я намеренно не открывал глаза, пытаясь продлить свой сон, но стук не утихал. В дверь стучали настойчиво. Я понимал, кто это был, ведь однажды, когда я так же сладко спал, меня подобным настойчивым образом он пытался поднять из кровати.
– Ну, черт, какого хрена-то?! – не выдержав, крикнул в потолок.
– Макс! – виновато зазвучало за дверью. – Я собрался! Двенадцать дня уже!
Я встал с кровати и добрел до двери, после чего открыл ее, застав готового к выезду Киру.
– Я тебе открою секрет: ты можешь уезжать и приезжать сюда, не устраивая перед этим канонаду на всю квартиру.
Его детское лицо очень четко выдавало огорчение и злобу, как я понимаю, на себя. Когда-нибудь эта ранимость в нем умрет, и он станет чуточку ближе к мужской особи.
– Возьми ключ от квартиры. Он висит на ключнице у входа. Да, там. Бери, – направляя его рукой, пытался объяснить, где эта чертова ключница. – В следующую пятницу встретимся.
– Спасибо, Макс, ты настоящий друг.
Он меня очень сильно раздражал своими трогательными словечками. Слыша это из уст мужчины, я тревожился за женщин и, собственно, за этого мужчину тоже. Если это дерьмо из него не выйдет, то хоть оставайся жить в клубе – ничего не изменится.
– Есть просьба, – сказал ему, когда он переступал через порог квартиры со своей сумкой.
– Конечно, Макс! Какая? – спросил он, после чего, немного раскрыв рот, стал ждать ответ.
