– Доброе утро, мой дорогой, – послышалось сквозь сон.
Я почувствовал ее губы на своих губах, и только после этого открыл глаза.
– Ой, проснулся… – наигранно сказала она. – Ты бы поспал еще, а то мы легли спать четыре часа назад.
– Да вот что-то не спится, – подыграл ей. – Наверное, потому что рядом со мной девушка невероятной красоты.
– Ну, прямо хочешь, чтобы я начала смущаться…
– И, даже слыша это в сотый раз, она не переставала стесняться.
– Поехали позавтракаем? – поглаживая меня по щеке, спросила она.
– Поехали, тут как раз рядом есть кофейня, – согласился с ней.
– Давай пойдем туда, где вкусный кофе, а не тот, которым ты травишь себя по утрам?
– Хорошо, – сказал ей, удержав себя от того, чтобы ответить чем-нибудь язвительным.
Ее любимая кофейня находилась в километре от моей квартиры. Но в силу того, что Катя не была любительницей пеших прогулок, мы доехали до нее на такси, которое вызвала Катя и за которое заплатил я. В ее вкусе были машины бизнес-класса, поэтому поездка стоила как завтрак или же, если конвертировать более приземленно, – как один рабочий день человека, не хватающего звезд с небес. Удобно быть частью бизнес-класса, когда платишь не ты.
В этой кофейне было много столиков, но большинство из них, несмотря на ранний час, были заняты. За каждым из столиков располагалось по одной девушке, что было слегка странным. Но еще более странным оказалось то, что при входе они все словно по команде улыбнулись нам.
– Мне показалось, или они нам улыбнулись? – наклонившись через столик, спросил Катю. – Все эти особи за столиками.
– Расслабься, Макс, – ехидно ответила она. – Из всех присутствующих тебя хочу только я одна.
– Жаль. То есть рокировку мне не удастся произвести?
– Ты охренел? – тут же возмутилась Катя, оторвав глаза от меню.
Как бы там ни было, меня не покидало ощущение, что на меня устремлены взгляды девушек вокруг. Я чувствовал всем нутром, что меня сверлят взглядом со всех сторон, и от этого становилось неуютно. И пока Катя с важным видом выбирала подходящее к своему кофе пирожное, я вскользь оглядывал располагавшихся за ней девушек, подтверждая свои предположения.
– Я выбрала! – воскликнула она, тем самым запустив в движение официанта.
– Я думал, это не случится никогда.
– Что это значит? – не поняла она.
– Ты двадцать минут выбирала пирожное, и какое ты выбрала?
– Анну Павловну.
– И выбрала Анну Павловну. Боюсь предположить, сколько времени занимают сборы на встречу со мной.
– Если бы мы жили вместе, тогда бы ты и узнал. А пока догадывайся.
Я представил, как она заходит ко мне в квартиру с десятками сумок в руках, после чего раскладывает все свои вещи на освобожденные от моих вещей полки. Затем она выставляет средства гигиены на мою полочку у зеркала в ванной, после чего полочка теряет свой минимализм и становится каким-то нагромождением разного барахла, которым никто никогда пользоваться не будет. Потом Катя, уже привыкнув к своей вероломности и ничего критичного в этом не усматривая, начинает стягивать мое черное постельное белье, взамен которого расстилает безвкусное белье в цветочек или, что еще хуже, голубого цвета. И вишенкой на торте оказываюсь я, спустя время разгуливающий по комнате в шортах, которые, в свою очередь, стали олицетворением женского порабощения, случившегося из-за одной грандиозной ошибки, а именно веры в то, что женщины безобидные существа, не несущие никакой опасности мужскому началу, но являющиеся по факту его концом.
