Семь правил несерьезных отношений - страница 12

– Я решила, что будет неплохо, если шафер и подружка невесты прибудут первыми, – вмешивается она, – ну, знаете, чтобы разобраться что к чему, распределить обязанности и прояснить все вопросы, которые у вас, ребята, наверняка есть. Как насчет того, чтобы сейчас поехать в отель, немного отдохнуть, а потом, если никто не против, поужинать вместе? Заодно все и обсудим.

– По-моему, звучит неплохо, – соглашается Деклан.

Он ловит мой пристальный взгляд и вяло улыбается. Плевать он хотел на обиду, которую я таила в себе целых десять лет. Я медленно выдыхаю через нос. Я обещала Джо, что смогу с этим справиться, и обязательно справлюсь. В старших классах было полно всякой мелкой ерунды, ведь тогда все пытались самовыражаться и искать себя. Например, как-то раз Джо надела в школу ободок с волчьими ушками, и меня это настолько шокировало, что я не подходила к ней до следующего дня. (Потом я, конечно, извинилась, хотя волчьи уши таинственным образом исчезли из ее гардероба и с тех пор мы о них не вспоминали.)

Недалеко от причалов стоит потрепанный гольф-кар с облупившейся краской и потертыми сиденьями. Питер звякает ключами.

– Наш транспорт на следующие пару недель[26].

Хоть машинка далеко не роскошная, должна признать: ворчливое «Серьезно?», сорвавшееся с моих губ, прозвучало слегка неблагодарно. В конце концов, для меня организовали отпуск. Бесплатный отпуск.

Но расслышал меня, кажется, один Деклан: он поворачивает голову в мою сторону и окидывает взглядом, как рассматривают редкую птицу, которую не увидишь в обычной жизни.

«Мы больше не в школе», – напоминаю я себе. Я теперь взрослая женщина. Я заново открыла себя в тот момент, когда поступила в колледж с опозданием на три года – после окончательного краха надуманных мечт о прослушивании в Лос-Анджелесском филармоническом оркестре. Меня не должен волновать школьный футболист-переросток, за которого выходит замуж моя лучшая подруга, и его столь же никчемный шафер. Правда, немного нервирует, что ни Питер, ни Деклан не кажутся разочарованными в жизни.

Погруженная в свои мысли, я поднимаю чемодан, чтобы положить его сзади в гольф-кар, но оступаюсь от тяжести. Пара больших рук поддерживает меня за предплечья, не давая упасть. Я улавливаю нотку древесного одеколона – сосновый запах с оттенками бодрящего морского воздуха и, возможно, чуточка мяты, будто мы очутились под секвойями на побережье.

– Давай помогу.

Деклан отпускает мои руки и берется за чемодан.

Я уже почти сдалась, но мой рот оказывается не таким податливым.

– Мне не нужна помощь. Я уже почти справилась сама.

– Сама так сама, – отвечает Деклан, равнодушно пожимая плечами.

Мои щеки вспыхивают, но продолжать перепалку я не стала. Деклан бросает спортивную сумку сверху на багаж и прыгает на переднее сиденье. Питер наклонился и что-то пробормотал ему, Деклан смеется. Моя кровь вскипает. Больше всего на свете я ненавижу быть объектом насмешек! Пока рациональная часть моего мозга кричит, что я не знаю, над чем они смеются, неуверенная в себе часть уверена, что надо мной.

Гольф-кар, возможно, и был слегка нелеп, но в том, что касалось отеля, наш спонсор мелочиться не стал. Хотя, вероятно, именно это они и хотели продать публике. Я прохожу через элегантный, выложенный белой плиткой вестибюль курортного спа-отеля «Санта-Каталина» вслед за своим багажом – уже помещенным на специальную тележку, которую толкал портье в накрахмаленной льняной рубашке. Это явно не тот неказистый курорт на острове, который я уже нарисовала в своем воображении. Мебель в помещении с высокими потолками подобрана со вкусом, да и керамические глазурованные кашпо с вычурными пальмами тоже, их, как я подозреваю, привезли не из Калифорнии.