Королева покачала головой.
- Я не знаю. Встреча с королем Тарквидо проходила в строгой секретности. Папа сказал только, что Лард обещал ему военную помощь в обмен на твою руку.
- Десять дней! – я не могла сдержаться, рассмеялась. Но смех мой не был похож на веселье здорового человека. – Десять дней и я жена другого! Вам даже не показалось странным, как вовремя появился тарквидский корабль! Лард, что, знал об угрозе? И как только момент выдался, выскочил, как черт из табакерки?
- Ничего не изменить, дорогая. Ты напрасно травишь себе душу.
- Боже! Все эти дни я разучивала свадебный танец! Танец, в котором давно сменился партнер, а я и не знала! Почему вы молчали? Почему? На что надеялись?
Ответа я не ждала. К чему ответы, когда я уже жена другого?
Я открыла глаза утром, почувствовав на лице солнечные блики. Скорее всего меня опоили, так как я не запомнила, ни как закончилась беседа с мамой, ни как забралась в постель. Висящие косо занавеси и отсутствие статуэток на каминной полке наводили на мысль, что ночью кто-то устроил погром.
- Ну и пусть, - я повернулась на другой бок и погладила ладонью соседнюю подушку – та была без единой морщинки. Моя истерика сорвала Ларду из Тарквидо первую брачную ночь.
***
Судно набирало скорость и прыгало на волнах, отчего к горлу подступала тошнота. Я уже выходила в море, но то были гребные лодки для прогулки - благоустроенные, с лежаками и множеством подушек, с музыкантами и угощением, да и само «путешествие» ограничивалось по времени часом–другим, а на военном корабле я оказалась впервые.
Думала, на свежем воздухе будет легче. Попыталась открыть дверь, ведущую на небольшой балкон на корме, но не справилась с замком, поэтому поплелась на палубу через адмиральский салон и кают-компанию, где прямо над бортовыми пушками раскачивались гамаки офицеров. Скрип снастей и отсутствие людей, в дневное время находящихся на местах службы, только усугубили мое состояние – к тошноте добавились волны паники.
Путаясь в тяжелом подоле (платье так и не сумела расстегнуть), вышла на палубу, но здесь качка оказалась еще сильней, и меня вырвало. Раздался окрик откуда-то сверху, ко мне подскочил матрос и настойчиво повел в каюту.
Держась за живот, я повалилась на кровать. Голова кружилась, душили спазмы, из глаз лились непрошеные слезы. С каждой минутой становилось все хуже. Рвота не прекращалась. Если бы не «Бриллиантовая слеза», остававшаяся холодной, я решила бы, что меня отравили. Вскоре присоединился озноб, но стоило укрыться, бросало в жар.
В помещении появился человек в маске. Я так ослабла и измучилась, что даже не решалась угадать, кто из троих, носящих маску, ко мне пожаловал. Мужчина вытащил из кармана какую-то бутылочку и, откупорив ее, склонился надо мной.
- Пей! Пей залпом!
Я попыталась увернуться, уж больно резким оказался запах, но мне, как какой-то капризной девчонке, приставили горлышко к губам и зажали нос. Волей-неволей пришлось сделать глоток. Горечь обожгла рот, но я не успела возмутиться - обшитый деревом потолок вдруг понесся по кругу со скоростью крыльев ветряной мельницы. Мгновение спустя я провалилась во тьму.
Пришла в себя от страшного желания пить. Наверное, я попросила вслух, потому что тут же дали что-то кислое, но приятное. Надо мной склонился мужчина в маске, и отложив чашу в сторону, мокрой тканью вытер мне лицо и шею.
