Слышала Барга, что кони те не знали устали и не вязли в песках. И пустынный ветер им был не страшен - не собьет с ног, поскольку дуть на таких, все равно что воду лить в решето. Не за что зацепиться. Это и тревожило. Сняться бы с места, уйти к дальним оазисам, уберечься от лиха, но нельзя - жена главы племени на сносях. Она не могла взрастить в себе семя долгие десять лет.
«Вот родит Малия, и сразу уйдем, - улыбался Кирза, а тревогу из глаз убрать не мог. – Куда мы ее сейчас потащим? Не выдержит долгий путь. А может еще и пронесет. Не тронули ведь черные всадники никого до сих пор».
Барга кивала. Знала, что осталось потерпеть чуток, живот у Малии уже опустился.
«Страшно мне, Кирза. Только наше племя владеет магией, вот и чудится, что нас ищут».
Вот и сейчас, в ночи, вдруг защемило сердце. Барга шумно выдохнула, отгоняя тревожные мысли. Муж услышал, повернулся, зашелестел простынями. Она приложила палец к губам, когда Одиил, прищурившись из-за свечного огня, хриплым со сна голосом спросил:
- Куда?
- Я скоро.
Скоро не получилось.
Знала бы, что видит в последний раз, поцеловала бы, обняла крепко и… не ушла.
Шанибадо налетел внезапно. Зло толкнул в спину, заставил песок скрипеть на зубах. Барга отмахнулась от пустынного ветра. Она слушала историю о спасении мальчика дельфинами. Тот упал за борт, и никто из взрослых его крика не услышал. Корабль шел как шел.
- И что? – требовательно спросила Барга у морского ветра. – Трудно было не дать уйти? Зачем наполнять паруса?
Дуоэльо виновато пропел, что не сразу заметил. Мальчонка как щенок мелкий, и брызг от него, как от упавшего в воду камешка. В море полно звуков, особенно если волна высока.
- А что же второй малец? Никого не позвал?
Морской ветер дунул в лицо, разрешив увидеть, как мальчишка отскакивает от борта и, пригнувшись, бежит к себе в каюту. Забирается в гамак и притворяется спящим.
- Хорошо, хоть дельфинов не разогнал, - проворчала она, вновь ощутив толчок пустынного ветра. В раздражении повернулась к нему, никогда прежде не позволявшему непочтительного отношения к шаманке. – Что тебе, Шанибадо?
Тот завыл, заплакал, и сердце у Барги оборвалось. Бежала к оазису по полусогнутых ногах, руками держалась за песок, падала, поднималась и вновь бежала. Южный ветер подталкивал в спину, морской летел рядом - Барга чувствовала его прохладные струи на своем лице.
Добежав, остановилась. Сначала засомневалась, подметив, как спокоен оазис, даже хотела наказать Шанибадо за испуг: птицы, вон, беспечно поют, прыгают с ветки на ветку, лакомятся инжиром и финиками.
Глупые, глупые птицы. Глупая, глупая Барга.
Увидела валяющееся покрывало, но прошла мимо, и лишь жук-скарабей, деловито катящий шар с прилипшей к нему красной нитью, заставил обернуться. И ахнула Барга, заметив, что из-под того покрывала торчат босые ноги. Подбежала, откинула ткань и осела.
Малия. Мертвая, вся в крови, прижимает к себе тело долгожданного сына. Такого же мертвого.
Завыла Барга, побежала к своему шатру, перепрыгивая через полураздетых соплеменников - тех, кто успел выскочить, но не сумел спастись. Ворвалась в свой шатер и споткнулась о тело мужа, прикрывающего собой сына. С трудом откинула Одиила и закричала, спугнув тем звериным криком птиц.
Когда слез не осталось, поднялась. Шатаясь выбралась из шатра. Ветра ждали снаружи. Робко прятались среди ветвей.
- Искать! – приказала Барга. Метнулись ветра. Припали к земле, словно псы. Понеслись по следам, что быстро терялись в песке.
