Когда в зале появилась принцесса, а это была она, золотой венец не дал бы возможности усомниться, Лард замер. Сколько красивых женщин он видел, но ни одна из них не шла в сравнение с Виолой! Нежность бутона белой розы выглядела грубой рядом с ней.
Сердце заныло, захотелось прикоснуться к этому чуду. Король даже встал, собираясь двинуться в сторону лестницы: принцесса, стоящая рядом с троном и взирающая на родителей, танцем открывающих бал, казалась такой одинокой.
Рука Ларда легла на перила балкона, и тут же рядом легли две затянутые в перчатки ладони его «близнецов» - сверкнули одинаковые кольца, браслеты в унисон звякнули о металлический узор ограды.
Впервые он пожалел, что не может снять маску и, не оглядываясь на охрану, пригласить ту, что возмутила его душевное спокойствие. Кружить в танце на потеху всему свету вчетвером?
- Мы уходим? – офицеры переглянулись между собой.
- Нет, еще немного, - Лард не мог говорить. Спазм жесткой рукой схватил за горло.
Король отвлекся лишь на мгновение, а возле Виолы уже вился морской офицер. Франт в белом кителе вел себя уверенно, не отпускал девушку ни на шаг. Наклонился за уроненным платком, но не отдал его, а протянул свой. Лард прекрасно видел принцессу: ее растерянность, потом смущение, но лицо соперника разглядеть никак не удавалось. А когда тот повел ее танцевать, и Виола засветилась от счастья, король коротко кинул своим телохранителям:
- Уходим.
***
Утром доложили, что прибыл фрегат «Роза Ветров». Лард даже обрадовался. Быть гостями на торговом судне, останавливающемся чуть ли не в каждом порту, или плыть на военном корабле - над выбором король даже не думал.
Эйгоний пришел попрощаться лично. Потирал в воодушевлении руки.
- Не скрою, вы мой ангел-хранитель, - король Итары занял кресло у камина – его попросил ночью разжечь Лард. Никогда не боящийся стужи, он вдруг начал мерзнуть летом. – Стоило вам появиться на пороге, как Итару накрыла крылом птица счастья Фаусс.
Птица, приносящая богатство и благоденствие, была одним из любимых символов итарцев. Ее изображения можно было видеть на барельефах богатых зданий и намалеванными яркими красками на вывесках в трактирах.
Лард, садясь напротив, в изумлении поднял брови.
- Не смейтесь, - король широко улыбался, - сначала известие о залежах Пира на никчемном острове, потом предложение помощи и дружбы от Тарквидо, а теперь… - Эйгоний сделал многозначительную паузу, - … Теодор Фарикийский предложил моей дочери руку и сердце!
- И Виола ответила согласием?
Если бы Эйгоний не был настолько погружен в счастливые события, ждущие его страну, то заметил бы, как побелели пальцы Ларда, сжимающие подлокотник.
- Еще вчера по лицу моей девочки я понял, как она влюблена в Теодора. И знаете, сразу вспомнился весьма забавный случай: Виола лежала в колыбели, когда Вильхельм, отец Теодора, пошутил, что его сын прекрасная партия для нашей малышки. Мечты сбываются. Поэтому я, не задумываясь, ответил согласием. Остались бы на официальную помолвку, а?
Озноб ледяной рукой прошелся по спине Ларда. Все кончено, не успев начаться. Напрасно король Тарквидо ночью думал, что время есть: Виола слишком юна, чтобы вступать за нее в бой. А оказалось, что уже опоздал.
- Что с вами? - улыбка с лица Эйгония сползла. Не понимая, что происходит, король позвал срывающимся голосом: – Эй, люди!
В комнату влетели офицеры в масках.
