Его теплая ладонь уже гладит ее икры. Внизу живота зарождается и начинает подниматься вверх приятная, тягучая волна. Сердце стучит все быстрее.
Она не возражает против его рук. Не сопротивляется. В это нелегко поверить. Она так красива, и он явно ей не пара… комплекс, идущий еще со школы, из глубины отрочества. Он никогда не считал себя даже симпатичным.
Его руки уже на ее бедрах. Как же он терпелив! Он не набрасывается на нее, как зверь, и это то, что нужно… О! Какой-то момент она явно пропустила, и вот он уже осторожно и не спеша снимает с нее трусики, приподняв юбку. Она боится сделать лишнее, неосторожное движение, которое может спугнуть его… так, очень аккуратно, очень… она слегка приподнимает бедра…
Она не сразу понимает, отчего внизу живота становится так жарко и приятно. Волна сладости начинает приближаться с бешеной скоростью. Сердце готово выпрыгнуть из груди.
Какой же он молодец…
Она запрокидывает свое прекрасное лицо и из ее губ прорываются сдержанные стоны. Он ласкает ее как мужчина, от всей души влюбленный и которому отвечают взаимностью. Его руки прорываются к ее груди, нежно теребят и сжимают отвердевшие от безумной страсти соски…
Какой же он молодец!
Она гладит его волосы, и он принимает эту ласку как признание ему в любви, как высшее доверие женщины мужчине. Ее бедра начинают непроизвольно подрагивать, и он понимает, что она хочет, чтобы он вошел в нее, вошел немедленно, вошел со всей страстью, на какую способен…
И он делает это.
Их дыхание соединяется, он ощущает ее прекрасные сладкие губы на своих губах, и их сладость моментально пьянит. Несмотря на то, что сорочка еще на нем, он входит в нее…
Забыв обо всем.
Один бесконечный сладкий миг…
…когда не осталось ничего, кроме беззвучно взорвавшейся вселенной, разлетевшейся на миллионы разноцветных осколков; ничего, кроме изумленного осознания свершившегося; ничего, кроме бесконечной благодарности жизни за эти мгновения…
Ничего, кроме любви к женщине.
Такого блаженства она не испытывала уже давно. Она чувствовала, с каким трепетом он все делает и понимала, что он любит ее, любит сильно, как любят только в молодости, безоглядно, забывая про все вокруг…
Она понимала, что они еще не знают друг друга и он вряд ли дождется ее кульминации. Да это было бы просто нереально после всех треволнений вечера.
Какой же он молодец!!!
…Они лежали рядом, запивая свою свершившуюся любовь теплым шампанским, еще не веря до конца в то, что уже произошло между ними. Болтали вполголоса ни о чем. Маленькая дочка спала в своей кроватке, смешно раскинув в стороны ручки.
Было глубоко за полночь.
– Я люблю тебя, Моя Ирен! – шептали его губы.
– А я тебя, мой Рен! – шептали ее в ответ.
Их глаза встречались в полутьме блока и обжигали огнем любви.
Тьма вокруг благословляла и охраняла их любовь. Окружающее мироздание, казалось, в очередной раз застыло в благоговении перед силой человеческих чувств.
Они не могли оторваться друг от друга. Долго-долго. Целую вечность.
И когда он в мертвой тишине сонного этажа выскользнул из ее блока, и приблизился к пульту дежурного по этажу, и закурил сигарету, не боясь ни черта, ни дежурного по корпусу – он обнаружил, что настольная лампа включена, телефон на месте, и вокруг никого. Одним словом, полный порядок. Спасибо вам, дорогие товарищи аспиранты, что не выдали.
Кажется, что вся Вселенная спит, до того тихо. Тихо на Марсе. Тихо и беззвучно перемещаются субстанции на кольцах Сатурна. Мертвенная и холодная тишина на Плутоне…И все предметы вокруг тебя спят. Стены – и те заснули.
