– Давайте за дружбу! – сказал он, приподняв стопку. – Хотя, нет, третья стопка, м-м-м, за покойных…
– В разных местах по-разному, – сказал я.
Профессор пощелкал пальцами:
– Как это у вас называется, забыл! Вспомним?
– Помянем! – я опрокинул стопку в себя, профессор сделал то же самое. Запили томатным соком. Настенные часы – громко:
– Час ночи, комендант!
Я быстро глянул на профессора. Он или не услышал или сделал вид, что не услышал. Пора прошвырнуться, закрыть кухни.
…показалась Ирен!
Милая моя. Радость моя. Боль души моей.
Она уходила, нет, она просто-таки убегала на лестницу. Ее глаза сверкали, и говорили только для меня: милый, у нас все хорошо, но сейчас я занята… занята…немая сцена… я просто остолбенел… как же так… а я?..куда же ты…
Приходи утром, шепнула она и скрылась за дверью на лестничную клетку.
Подхожу к пульту. Надо выпить. Зачем я шел? Погоди-ка… а, ну да. Я же выскочил «на пару минут» не только потому, что меня вдруг затошнило от сигаретного дыма, нет, но хотел просто осмотреться, не унесли ли телефон с пульта, светит ли лампа, закрыть кухни, наконец… но сейчас не это главное. Звоню на первый этаж:
– Татьяночка Евменовна, это Розин. У вас нет приворотного зелья?
Она отвечает в том смысле, что «какого хрена я звоню так поздно, она уже прилегла», но есть заклятье, я не смогу его произнести, надо женским голосом.
А как звучит оно?
Как звучит? Ведьма откашливается и начинает: карту-наверхдак-кустумм… кара-так-макдак-гумкумм… чеби-ров-шалтам-балтам… через-драм-удрам-мартаммм… ыыыы… забыла, твою мать, извини! Вспомню, скажу!
При ее голосе, когда она произносила заклятье, у меня случилась эрекция. Пенис вдруг отвердел как камень и отказался «дать вялого». Но потом я понял, что это не от заклятья случилось и тем более, не от ее голоса. Просто я представил Ирен без халата… без нижнего белья… ее прекрасную грудь… и рука этого недоноска на ней… НЕЕЕЕТ!
Закурил сигарету. Там же ждет связной. Или все-таки не связной? Подождет.
В тот момент отчаяния я поклялся себе… что мы с Ирен будем вместе, несмотря ни на что… это казалось недостижимым счастьем. Невероятной мечтой. Несбыточной.
– Рен, – сказал профессор, когда я вошел, – а ведь мы на пороге потрясений. Америка уже не та… она на соплях, а вот мы… предстоят катаклизмы. Вы любите катаклизмы? Ката… клизмы… хм…
– Профессор, – сказал я, закуривая дорогую сигарету из его пачки. – Давайте, так сказать, по существу дела…
– Ну, давайте.
Как же мы «нажрались», дернула мимолетная мысль. Я вдруг понял, что очень сильно хочу спать. Просто валюсь с ног. Заговорил меня заморский гость. И я заснул, ненадолго, всего, может быть, на пару минут. И проснулся. Профессор ждал.
– Пока ты спал, – сказал он чужим, одеревеневшим голосом, – информация обновилась.
…какая еще информация, профессор? Вы о чем? Средство для защиты уже с тобой, продолжал египетский гость. Я их называю Близнецами, ведь они действительно совершенно одинаковые. Мне было велено передать их именно тебе. И никому другому. Даже наши заклятые друзья ино не должны об этом знать, ясно?
Оказалось, что спал я почти час. За это время профессору каким-то способом кто-то сообщил, что его больше не преследуют, и он может расслабиться. Он расслабился. Водки не осталось. Кто его преследовал, я не понял. А вот на моих запястьях красовались черные литые браслеты. Они выглядели как часы, но часы явно не из нашего времени. Даже японцы, наверное, еще не придумали такие. На каждом запястье по этакому литому, словно из одного куска черного металла, браслету.
