– Владелец винной лавки, он… у него сын десяти лет, остальные взрослые. Ему пришлось закрыть магазин.
– В день ограбления владелец с детьми были в городе?
– Он живет не в Серебровске, так что нет.
– Так я и думал.
Эмман сделал несколько пометок в деле, которое все это время держал рядом. Вартмах несмело поглядывал за его работой. Затем Эмман вытащил из бумаг рисунок и протянул Вартмаху.
– Вам знакомо это лицо?
Некоторое время геринец изучал карандашный набросок.
– Я не уверен… Господин, моей дочери сейчас восемь. Если кого и вижу из детей, это ее ровесники или дети моих знакомых. Но этого мальчика…
– Я даю вам время. Подумайте, не заходил ли он в вашу лавку, прежде чем ее ограбили.
– Вы хотите сказать, этот ребенок?..
– Я ничего не хочу сказать. Я прошу вас подумать, видели ли вы этого человека или нет.
Геринец послушно разглядывал рисунок около минуты.
– Похож, – произнес он не очень уверенно. – Он тогда приходил вместе с отцом или дядей, я не запомнил.
Эмман забрал рисунок и вернул его в дело.
– Вам повезло, господин Вартмах. Так, как везет всем лавочникам, с кем во время ограбления были рядом дети и подростки. Считайте, вас спасла именно ваша дочь.
Геринец в недоумении смотрел на капитана.
– Кто этот мальчик, господин Шемн?
– Тот, кто обнес ваш магазин вместе с гильдией, в которой состоит.
– Ребенок работает на воровскую гильдию?!
– Это не такая уж редкость. Но в вашем случае примечательно то, что вас не ограбили «до конца». Скорее всего, я буду прав, если предположу, что заказ от графского дома вы обнаружили только после того, как его туда вернули. И ценность часов была ровно такой, чтобы вы не разорились и не оказались с дочерью на улице.
Бледность Вартмаха сменилась красными пятнами на щеках.
– Вы же клоните к тому, что меня пожалел ребенок! Воришка!..
Эмман не стал уверять, что лучшего исхода после встречи с «Серыми Грифами» и желать нельзя. Вместо этого он произнес:
– Если ребенок и сообщил о вашем положении, то решение вас пощадить принимал не он, а тот, кто за ним стоит. Господин Вартмах, на этом мы закончили. Вы можете быть свободны.
Геринец будто не расслышал слова капитана – пока Эмман закрывал папку с делом и завязывал тесемку, он обдумывал произошедшее, бродя взглядом по опустевшему столу. Встал, только когда поднялся Эмман.
– Напомню, что разглашать сказанное здесь вы не имеете права. И еще одно, господин Вартмах. Если вы вдруг снова увидите этого ребенка – кого-нибудь старше или похожего на него, – сразу же сообщите об этом мне. Отправьте через местную стражу срочное письмо на мое имя. Расходы вам возместят.
Эмман постучал по двери. Отворивший стражник повел геринца к выходу из тюрьмы. За воротами его передадут другим сопровождающим, которые затем отвезут мужчину на материковую сушу – на той же лодке, на которой тот прибыл в острог. Эмман шел замыкающим и, пользуясь тем, что за ним никто не наблюдает, обдумывал следующий ход.
Вот же прохвост, этот Тихий Лис. В который раз выставляет себя благородным разбойником, жалеет стариков и детей. Но это его и выдает – характерный почерк появлялся то в одном графстве, то в другом, разве что путь проследить было сложно – слишком хаотичен. Заявлять о себе в воровском мире Лис начал примерно тогда, когда ограбили геринца – два года назад. В том, что за ребенком на рисунке стоял именно он, Эмман уже убедился.
Портрет был составлен со слов очевидцев. Но сколько еще детей работают на Лиса, пока тот прячется в тени? Впрочем, это было неважно. Когда они выйдут на ребенка, они выйдут на наемника. Вряд ли воришка станет долго скрывать местоположение Лиса. Ведь того не будут помещать под стражу, если он согласится на сделку – Эмман собирался предложить Лису работать на короля. Чем в одиночку бороться с теми, кто нарушает некий лисий кодекс чести, пусть делает это с поддержкой правителя. На определенных условиях.
