Она ответила не сразу, лишь секунд через десять коротко кивнула. Мы пошли обратно к «Осетру». Кристина продолжала смотреть куда-то в сторону и не показывать своего лица. Дойдя до «Осетра», она не захотела заходить и показываться на глаза в таком виде, поэтому я зашел один. У хозяина я купил бутылку воды, Леррою сообщил, что дело еще не сделано, после я вышел из бара и передал бутылку Кристине. Она отошла от «Осетра» подальше через дорогу, сказав, что через окна будет видно, как она умывается. Я согласился пройтись с ней подальше. Мы пошли обратно к дому Элизы. Отойдя на приличное расстояние от «Осетра», она повернулась ко мне.
– Полей мне на руки, – попросила она.
Я так и сделал. Она умыла лицо. Приведя себя в порядок, она не спеша пошла по улице к дому Элизы.
– Ты ужасен, – выдавила она.
Голос у нее был осипший, тихий и низкий. Теперь она шла впереди, а я за ней.
– Я знаю, – ответил я.
– Что для тебя стоит жизнь человека? – спросила она.
– Ничего.
– Почему так вышло?
– Само по себе.
– Ты сделаешь с Элизой то, что собрался сделать? – теперь ее голос был пустым, безучастным и смирившимся.
– У тебя есть альтернативы?
– Давай просто поговорим с ней, – предложила Кристина. – Необязательно идти по пятам у Лерроя.
– Я не против.
Мы продолжили идти к дому Элизы. За все время Кристина больше не проронила ни слова. Меланхолия вновь окутала каждый участок моего тела, вновь хотелось вернуться в свою квартиру и ничего не делать. И только мысль, что все это ради моего желания, вернула хоть немного сил.
Мы подошли к нужному дому. Дверь находилась высоко, и к ней вела лестница. Мы поднялись, Кристина нажала на небольшой звонок, и мы стали ждать.
Было глупо наведываться в гости посреди ночи. Это всегда пугает человека, потому что он привык решать все дела днем. Человек привык, что ночь отведена для сна, а не для гостей. Поэтому когда нам открыла дверь женщина чуть старше средних лет, то у нее на лице читался сон и непонимание. Хотя стоило ей увидеть меня, как она, кажется, сразу пришла в себя.
– Что ты тут делаешь? – спросила Элиза, уперла кулаки в бока, а ноги расставила чуть шире плеч.
Она была в белом ночном халате с завязанным поясом и походила на каратиста. У нее были растрепанные светлые волосы, серые глаза и почти не загорелая кожа.
– Мы к тебе с важным делом насчет Лерроя, – сказал я, коротко посмотрел на Кристину, а потом снова на Элизу. – Можешь расслабиться, все будет в порядке.
– Расслабиться? С тобой расслабляться опасно для жизни, – сказала Элиза.
Голос у нее был низкий и хриплый. Она продолжала внимательно смотреть на меня, будто изучала.
– Впустишь или на пороге будем обсуждать твой вопрос с Лерроем? Я намекну. Мои глаза и твои отказы. Поняла, о чем речь?
– Черт бы его побрал, – выругалась Элиза, сразу все поняв. – Ладно, входите.
Мы вошли за Элизой. Внутри был длинный узкий коридор с минималистичной обстановкой. У входа стояла небольшая тумбочка с обувью, на полу лежал ровно подогнанный ковер, стены были покрашены в голубой, а на потолке были приклеены потолочные плитки. В конце коридора, повернув налево, мы вошли на кухню.
Мы с Кристиной сели за стол, пока Элиза варила кофе. Она повернулась и обратилась ко мне:
– Сколько он тебе предложил за твои глаза?
– Нам нужны его услуги, а ему мои.
– Понятно. Я вот удивляюсь, почему ты мне все это рассказываешь. Я слышала, что ты всегда выполняешь свою работу, а не пытаешься ее завалить.
