На Васену цыкнули, назвали сумасшедшей ведьмой, решили больше опасной старухе дитя не показывать. Анечка после родов слабая, родители совсем на ладан дышат, Лидочка и учится, и по уходу с ног сбивается. Взяли няньку, временно поселили с молодыми. Совсем тесно стало в комнате, уже и тридцать три метра не спасали от духоты. Тут некстати Анечка возьми да и понеси второй раз, а Риммочке едва ли три с небольшим месяца.
Тогда-то и произошло это ужасное несчастье.
Собрались как-то Анечка с нянькой купать девочку. Принесли корыто, поставили на табуретки. На стол положили малютку, Анечка в кухне замешкалась, нянька кипятка в корыто вылила два ведра и пошла за холодной водой. На пару слов с хозяйкой задержалась, вернулась, девочка в корыте. Вся красная и лицом вниз.
Как распеленалась, так никто и не понял.
От этой истории случился инфаркт у старого отца. Лидочка матушку еле выходила, но та все равно долго не задержалась, ушла через несколько месяцев. Анечка не выкинула, доносила ребенка и родила в срок.
Но мальчик оказался больным, ограниченным.
Красавец Боря вскоре после того, как выяснилось, что сынок его плохо развивается, от жены ушел, да так ушел, что даже не выписался, просто однажды не вернулся. Лидочка с Анечкой остались коротать свое горе вдвоем. И вот подрастал Юрочка, ни в садик его не отдать, ни в школу. А сдать его в интернат мать с теткой пожалели, себе оставили. Теперь уже Анечка хлопотала по хозяйству, а Лидочка работала через дорогу в большом проектном институте начальником отдела кадров, куда ее после проверки определили за идейность и моральную устойчивость.
Юрочка же как-то очень быстро вырос – тощий, длиннорукий, весь в прыщах как в мелких глазах. Он любил гулять один, и его часто заставали за занятием не совсем пристойным, но для такого нездорового человека простительным: Юрочка клянчил деньги у прохожих. И делал он это по-особенному, подходил, в глаза заглядывал и произносил всегда одну и ту же фразу: «Одолжите, пожалуйста, двадцать копеек! Это не может вас затруднить, вы же интеллигентный человек!»
Денег Юрочке как правило давали, Анечка их дома отнимала и использовала на хозяйство, и так продолжалось какое-то время, пока Юрочка не стал лениться даже на любимые дела: разлюбил попрошайничать, на улицу выходить стал отказываться, потерял интерес к еде. Приглашенный врач резко пробрал Юрочкиных родственников, говорил, что у молодого человека серьезная болезнь, и лечить его следовало давным-давно.
И вроде мать с теткой схватились, по врачам пошли, но дойти не успели, как Юрочка, не дожив до двадцати двух лет, умер.
Это новое горе Анечка пережила не как раньше. Начала пить. Пила она плохое и помногу, а есть отказывалась, поэтому пережила сына всего-то лет на шесть. Злосчастная пророчица Васена года через четыре после смерти Юрочки тоже отдала Богу душу, и в ее комнатах поселились Бережковы, поэтому последние годы бедной Анны Александровны прошли у них на глазах.
Владимир Иванович, едва въехал и огляделся, взялся было влиять на пьющую соседку, но сначала не прямо, а через сестру. Доброжелательно и так, словно тут только и делали, что ждали его советов, начал увещевать Лидию Александровну и рассказывать от самого Ноя о том, какие могут случаться от пьянства горести и непотребства.
Лидия Александровна смолчала, пока новый сосед говорил, что вино подчиняет и лишает ума, а люди пьющие в любой момент могут повести себя неправильно. Но стоило священнику сказать, что и тот, кто смотрит на такое поведение, тоже грешен, потому что нет в этом никакой радости, и смотрящий поневоле впадает в грех уныния, а тот, как известно из притч Соломоновых, сушит кости, как слишком худая, чтобы называться изящной, Лидия Александровна вспыхнула от негодования.
