– Ты?! – повторила Наталья Петровна, глядя прямо в глаза доктору.
– Не ожидали меня увидеть?
– Не горела и не горю желанием. Какого черта ты лечишь мою дочь? Совсем совести нет?
– Не я ее толкнул в эту аварию. Так уж случилось. И стараюсь я сделать все, что в моих силах.
– Что ты в этом городе делаешь? Насколько я помню, ты благополучно бросил беременную Машу и ушел к этой своей. Не буду называть – не достойна.
– Марина умерла. Через год. Я нашел Машу с Олей, жил здесь все это время, наблюдал за ними со стороны. Маша знает. К дочери она не пускала меня, что ж, я заслужил и не жалуюсь. Давно смирился. Знаю, что Оля здесь. И вам рад.
– Что ни день, то приключения… Я не могу сказать, что рада видеть тебя здесь. И не знаю, как отреагирует Ольга. Разберетесь. Скажи, какие прогнозы насчет Маши?
– Она в коме. Организм сильный, должна выкарабкаться. Ждем.
– Спасибо.
В кабинет влетела медсестра.
– Иван Андреич, Рыбакова очнулась!
Белый халат взметнулся и был таков. Наталья Петровна побежала за ним.
– И что теперь делать будешь? – спросил седовласый мужчина, сидевший напротив доктора Рыбакова в уютном кафе. Приглушенный свет, вечер, тихие голоса вокруг способствовали искреннему разговору двух давних друзей.
– Как всегда: буду рядом. Миссия у меня такая, наверное, предал – теперь расплачиваюсь. Знаешь, меня это не угнетает нисколько.
– А дочь? Как с ней? Она знает, что ты отец?
– Нет. Пусть Маша выкарабкается, потом скажем. Она на меня похожа, знаешь. Как жаль, что я не принимал участия в ее жизни.
– Ты же мог, зачем слушал ее запреты?
– Я считал, что не имел права.
– Высокие отношения у вас… Ну а теща что?
– Вот кто удивляет, так это она. Мы подружились немного. Жаль, что я не знал ее раньше, не знал, какая она. К таким людям нужно прислушиваться. Она кладезь мудрости и цинизма, искрометного юмора с мгновенным считыванием человека.
– Попал ты, Вань, в бабье царство… – хохотнул друг.
Иван Андреевич, действительно, общался с Натальей Петровной. Она не лезла в «семейные» отношения дочери и внучки, но ее природное любопытство и интуиция по отношению к интересным людям давали о себе знать. Теперь Иван был не тем юнцом, думающим головой снизу, а интересный и умный человек, который мог поддержать любую тему. Оказался он человеком искренним и ответственным, и еще с одним великолепным качеством, которое должно быть у достойного мужчины, по мнению Натальи Петровны, – чувство юмора.
Мария Дмитриевна поправлялась. Обещали ее выписать через неделю. Встреча с матерью произошла неожиданно. Ольга только что ушла. Открылась дверь, в нее вплыли разноцветные воздушные шары, равномерно всплывшие к потолку. Разноцветные ленточки повисли в воздухе, словно цветной дождь. Наталья Петровна, прикрыв лицо огромным букетом пионов, вшла в комнату.
– Мама?
– Я, доченька.
Они сидели на больничной кровати, обнявшись, долго. Наталья Петровна вытирала слезы со щек дочери.
– Мамочка, как же ты нужна мне! Прости мне мои обиды, мое молчание, мою сухость. Я знаю, что ты любишь. Я многое поняла, пока была на грани. Мне трудно это осознать, но сколько боли я причинила тебе и дочери…
– Знаю, милая, через что ты прошла.. Нам о многом следует поговорить и высказать все, что накопилось. Но сначала тебе нужно поправиться и выйти из этих мрачных стен.
