Семейный портрет спустя 100 лет - страница 24
Моя бабушка Лиза сама делала вина, наливки, сама сушила фрукты, варила цукаты; солила на зиму помидоры, огурцы, капусту. Мне в жизни эти знания не пригодились, но теоретически я умею сушить фрукты и готовить домашнее вино.
В начале тридцатых Александр и Марк были взрослыми ребятами – двенадцать и тринадцать лет. Оба мечтали о военной карьере. Бабушка с дедушкой кружились по городам и местечкам, выменивая тулуп на мешок с картошкой, шапку на буханку хлеба. Так они пережили голодомор.
Голодомор на Украине – абсурд, которого быть не могло и не должно было. Голодомор на Украине – это всё равно что снежные бури в Сахаре.
На Украине не было никаких природных катаклизмов, которые могли породить голод. Засухи на Украине не бывает, потопов тоже. Голодомор являлся результатом политики партии и правительства, которые мало что понимали в экономике, финансах и даже марксизме, которым прикрывались. Голодала не только Украина, но и Поволжье и другие регионы России, но особо абсурдным был голодомор на Украине.
В начале шестидесятых следующий голодомор устроил злополучный Никита Хрущёв. Он велел на полях Украины сажать кукурузу. Кончилось это тем, что в стране не хватало муки, круп – их выдавали по талонам. Иногда мама посылала меня с талонами – отовариваться. К счастью, быстро спохватились и начали засаживать поля привычными культурами.
Чета Коганов понимала, что ещё четыре-пять лет – и их сыновья оставят родительское гнездо. Дом без детей, без их смеха и слёз, казался им каким-то эмоциональным вакуумом. Они решили родить ещё одного ребёнка. Так в 1933-м появилась на свет моя мама. Девочку назвали Лилей.
Мама пошла в отца. Она унаследовала от него молочного цвета кожу, большие голубые глаза и светлые волосы. Светлыми были и ресницы, и брови, и всё, что имело отношение к волосяному покрову на теле. Такой тип женщин – абсолютных блондинок – придаёт им какую-то особенную возвышенность. Себя мама называла иронично – белобрысой.
И я, и моя сестра унаследовали злополучную белобрысость, от чего никогда не страдали, скорее наоборот, в нескольких оттенках. У сестры волосяной покров был более золотистый, у меня – пепельней.
(Сегодня, когда я смотрю на белёсые брови моего племянника, у меня сжимается сердце. Перед глазами встают образы моих белобрысых предков.)
К началу войны маме было семь, а её братья уже служили в армии. Александр был офицером в пограничных войсках. Марк – обычным солдатом, пехотинцем.
Война застала Александра на Сахалине. Там он познакомился с сёстрами Верой и Надей Орловыми – согласно местным мифам, потомками известного рода Орловых. Может быть. Во всяком случае, они происходили из дворянского сословия, сосланного в Сибирь при Александре II. Между Верой и моим дядей завязался роман. Вскоре они поженились.
Высокий, статный, голубоглазый, гарцующий в седле дядя походил на гусаров с картин девятнадцатого века. Семья Орловых впервые в жизни видела человека еврейской национальности. На Сахалине они не сталкивались с евреями и не могли скрыть своего удивления, что дядя был таким же, как они. Жители Сахалина никак не могли понять, почему существует антисемитизм и гонения на обыкновенных людей, ничем не отличающихся от других народов. И совсем было непонятно, почему Гитлер хочет их всех уничтожить.
Первый сын у них родился в сорок четвёртом году. Его назвали Феликсом в честь Дзержинского.
Похожие книги
