– Мы обсуждали такой вариант. Я и восемь тысяч или сколько их там инженеров на Земле, участвующих в проекте.
– Ну, я это не в том смысле, что ты одна всем занимаешься.
– Ограничителем здесь является газ. Плазменные резаки очень эффективны, но им требуется рабочее тело. В общем-то даже и неважно, какой именно газ использовать. Проблема в том, что сжатых газов у нас мало, они нужны для других целей, плюс к тому у них есть вредная привычка утекать в пространство.
– Но если ты не работаешь на самой поверхности, а роешь полость?..
– Совершенно верно, – подтвердила Дина. – В этом случае можно запечатать выходы, а отработанный газ собирать для повторного использования.
– Иными словами, я говорю очевидные для тебя вещи.
Верхняя часть лица Дины была закрыта очками дополненной реальности, однако губы было видно хорошо.
– В космосе всегда так, – широко улыбнулась она. – К нему проявляет неподдельный интерес столько блестящих умов, что набрести на новую идею удается нечасто.
В беседе возникла пауза, пока Дина переключалась на другого робота, который теперь направился в глубь тоннеля.
– Когда я двигаю глазами – очень, очень медленно – то вижу, что в твоем бестиарии имеется еще три разновидности.
– «Ужик» сделан на основе робота, разработанного, чтобы обследовать рухнувшие здания. Идея которого, в свою очередь, основана на движении змеи.
– Судя по имени – ужа?
– Ну да. Электромагниты расположены на теле «ужика» в виде двойной спирали. Включая их и выключая, он вроде как катится по диагонали, расходуя при этом минимум энергии.
– Вон та штука, похожая на бакибол, надо полагать, движется похожим образом?
– Угадал. Мы зовем их «буками». С технической же точки зрения корректный термин будет…
– Тенсегрити.
Дина почувствовала, что краснеет.
– Ну конечно, тебе ли не знать! В любом случае – «бука» большой и более или менее сферический, поэтому может катиться в любом направлении, управляя электромагнитами, а также сокращая и удлиняя стержни, из которых состоит. А мозги у него вон в той штуке вроде клеточного ядра, закрепленной на растяжках посередине.
– «Хваты», «ужики», «буки». А как звать вон тех, мелких?
– «Вьи». Мы пытаемся создать рой. Лина работает со мной в свободное время – по ночам, как лунатик.
Снова небольшая пауза в разговоре – обоим одновременно пришло в голову, что слово можно было бы подобрать и поудачней.
– Всё пока еще на стадии экспериментов, – продолжила наконец Дина, – но идея такая, что при необходимости каждый «вей» может сцепляться с остальными, как муравьи, когда они собираются в клубок, чтобы переплыть реку. Понимаю, что все это странно звучит. Нормальные инженеры так не работают.
– Я вовсе не нормальный инженер. И какое-то время сам занимался биомиметикой, то есть примерно тем же, что и ты. С той разницей, что мои объекты стоят на месте.
– Отлично. Значит, ты меня понимаешь.
Дина сняла 3D-очки, через которые смотрела на тоннель глазами «хвата». Второй робот, «ужик», сейчас разместился в тоннеле позади «хвата», поднял голову, словно кобра, включил подсветку и начал передавать видео. Глядя на экран, Дина двигала его камеру взад и вперед, обследуя «хвата», чтобы убедиться, что ее печатные платы никуда не денутся.
– Да, понимаю, – согласился Рис и добавил: – Конечно, не мне тебя учить, но ты же знаешь, что делают раки-отшельники?
Несколько мгновений Дина рылась в памяти. Пляжный отдых никогда ее особо не привлекал.
