Но теперь эта проблема решилась. Все всё знали.
Кларенс завершил свою речь духоподъемным описанием того, как юноши и девушки, вознесшиеся в убежище Облачного Ковчега, создадут в космосе новую цивилизацию, населенную генетическими наследниками всего человечества. В космос также отправят замороженную сперму, яйцеклетки и эмбрионы, так что даже те, кто останется, чтобы умереть на поверхности Земли, смогут надеяться, что их выросшие в орбитальных колониях потомки будут иметь возможность пообщаться с ушедшими предками посредством оцифрованных писем, фото и видео. С точки зрения Дюба эта часть беседы была своего рода довеском, чтобы оставить людям лучик надежды. Однако он понимал и то, что в некотором смысле это было самое важное из всего, сказанного за сегодня ораторами. Остальные ошеломляюще мрачные новости были слишком ужасны. Тележурналистам, освещающим событие, взяв с них подписку о неразглашении, рассказали обо всем еще вчера, чтобы дать им время совладать с чувствами и не расклеиться в прямом эфире. Объявление должно было закончиться соломинкой, за которую люди смогут ухватиться. Речь смертельно больного доброго старичка-профессора из Кембриджа, напевом напоминающая стихи из Библии короля Иакова – о новом мире в небесах, населенном потомками, которые будут чтить оставшиеся от мертвых предков гифки и джепеги – была единственным подобием светлого пятна из всего, что они могли сегодня предложить слушателям. Профессор не имел права подвести – и он справился. Дюбу и другим ученым, которые наряду с военными, политическими и деловыми лидерами всего мира отвечали теперь за Облачный Ковчег, оставалось лишь последовать его примеру.
Ученица Кларенса Мойра Крю и Мэри Булински взяли его под руки и свели по ступенькам туда, где собралась для вопросов кучка ошеломленных журналистов. Однако в основном на площадке царила сейчас мертвая тишина. Ничто не напоминало обычную пресс-конференционную суматоху. Почти все телеканалы прекратили прямой репортаж и переключились на студию.
Дюб поднял взгляд на окно. Амелия закинула за ухо непослушную прядь волос и отошла от стекла. На негнущихся от холода ногах Дюб заковылял к гостинице. Из головы у него не выходили замороженные сперматозоиды и яйцеклетки. Как долго они продержатся? Известно, что в обычных условиях из размороженных через двадцать лет клеток получаются нормальные здоровые дети. Однако космические лучи существенно осложняют дело. Одна частица, пройдя через человеческое тело, может повредить несколько клеток – однако и запасных клеток в теле сколько угодно. Пройдя через единственный сперматозоид или яйцеклетку, частица их уничтожит.
В конечном итоге все сводилось к тому, что любой мужчина на Земле может эякулировать в пробирку, каждая женщина может стать донором яйцеклеток, хотя процедура эта существенно сложнее, эмбрионы можно собирать и замораживать миллионами – но все это ничего не будет значить в отсутствие здоровых молодых женщин, готовых принять их в свое чрево и вынашивать там в течение девяти месяцев. Следующее поколение, если называть вещи своими именами, готовых к использованию маток будет готово лет через четырнадцать-пятнадцать. Следующее за ним – через тридцать. К тому моменту срок годности большинства биологических образцов, с которыми население Земли сейчас связывало свои надежды, уже пройдет.
Население Облачного Ковчега в основном должно будет состоять из женщин.
