– Что надо?!
Из-за двери раздался тоненький голосок:
– Государь, скоро рассвет. Мы привели Ахиру.
Гула вздрогнула, крепко прижала к себе Бен-Хадада, умоляюще глянула на него.
Тот шумно выдохнул, освободился из объятий, поднялся с ложа и, приблизившись к двери, приказал:
– Уведите его обратно, дайте сладкого. Держите под надзором, никому не показывайте. Меня больше не беспокойте.
Затем вернулся на ложе, аккуратно взгромоздился на женщину, овладел ею и прерывающимся голосом выговорил:
– Твоя сладость не знает пределов. Твоя красота целительна, твое лоно отзывчиво. Я останусь с тобой, пока ты не попросишь об отдыхе.
– Никогда не попрошу, о любимый. Я рожу тебе сына. Я рожу тебе много сыновей.
Спустя два месяца после свадьбы Нинурты-тукульти-Ашшура и вавилонской царевны Шаммурамат наместник Ашшура вместе с племянником были вызваны в Калах, чтобы окончательно определиться с планом нового похода на запад. Проводив мужа, Шами решила посетить храм Иштар.
Был конец лета, стояла нестерпимая жара. Ишпакай посоветовал женщине подождать возвращения Нинурты. К тому времени спадет зной, и в следующий праздник полнолуния она, сопровождая супруга, с подобающей свитой сможет посетить храм бога Ашшура, покровителя Ассирии, и показать себя народу страны. Нет, ответила Шаммурамат, сейчас, в самую жару!.. Поеду верхом, со мной две служанки и три охранника. Отправимся в храм Иштар, я должна поблагодарить свою покровительницу.
– Не забудь накрыть голову, – предупредил евнух, – у нас с открытой головой ходят только рабыни и продажные женщины.
Народ, пораженный небывалым зрелищем – молодая жена племянника туртана позволила себе влезть на спину лошади да еще раздвинула ноги, как самая бесстыдная шлюха! – толпой следовали за ней. Скоро все улицы, ведущие к храму богини, оказались забиты сбежавшимися со всех концов города жителями. Дошло до того, что женщине окончательно перегородили дорогу. Шаммурамат придержала коня и попросила мужчин расступиться.
Из толпы задиристо крикнули:
– Куда спешишь, красавица?
– В храм владычицы Иштар, которая нянчила меня в младенчестве.
Толпа затихла, пораженная неслыханной дерзостью, – такое кощунственно-приземленное отношение к грозной богине здесь было в диковинку.
– Когда я была младенцем, мать принесла меня в храм Иштар в Вавилоне. Я пролежала там три дня. Как видите, богиня позаботилась обо мне. Она покормила меня своим молоком, подарила удачу. Я прихватила ее в священный Ашшур. Гляньте, кто парит над вашими головами.
Толпа – все как один – задрала головы. Над городом парил орел. Этого было достаточно, чтобы люди расступились и освободили дорогу.
С того дня по городу, по стране побежало: «Эта скифянка та еще штучка!» Кое-кто настаивал: «С ней не пропадем, она принесет удачу!» Другие (этих больше) кривились: «Боги не любят выскочек, не этого они ждут от черноголовых».
Слухи об иноземной красавице, которую якобы выкормила сама Иштар, скоро долетели и до столицы. В Калахе, среди военных, близких к младшему брату Салманасара Шамши-Ададу, начали поговаривать – если племянник туртана действительно обрел помощницу, вскормленную молоком Иштар, врагу несдобровать.
Такого рода оценки вызвали насмешки в окружении старшего сына и наследника царя Шурдана. Принц выразился в том смысле, что неплохо было бы обратить внимание на эту ни с того ни с сего свалившуюся им на голову «воспитанницу Иштар», и если это правда, если грозная богиня и впрямь покровительствует молодой женщине, место ли ей в хижине какого-то худородного вояки? Его поддержали жрецы храма Мардука в Калахе и храма Иштар в Ниневии. Они призвали великого царя остудить пыл зарвавшейся вавилонянки. Нельзя в преддверии войны оставлять без внимания ее «художества». Чего стоит утверждение, что она якобы вкусила молока богини! Боги не любят, когда смертные набиваются к ним в родственники. Жрецы настаивали – следует незамедлительно напомнить наместнику Ашшура о необходимости строго соблюдать обычаи предков, а его племяннику – чтобы тот держал в узде молодую кобылицу и не позволял ей смущать народ своими выходками.
