Царь спустил ноги с ложа, предложил Гуле на выбор курицу, жареное мясо, каши, фрукты. Молодая женщина предпочла кашу, затем попросила сочную грушу. Она наслаждалась грушей лежа, полузакрыв глаза. Бен-Хадад взялся за курицу, кусал жадно, глотал кусками.
Услышав весть, Бен-Хадад на мгновение замер, потом принялся с еще большим ожесточением рвать зубами куриное мясо. Насытившись и выпив вина, поднялся, подошел к окну, глянул на залитый солнцем Дамаск. Весть о том, что Салманасар определился с выбором, окончательно развеяла надежду, пусть и тоненькую, что в следующем году ассирийский царь двинется на восток, в страну мидян, или на север, против Урарту.
Пусть свершится назначенное!
Не поворачивая головы, приказал:
– Ступай.
Слуга не шелохнулся.
– Что еще? – спросил царь.
– Из Ашшура доносят, что молодая супруга племянника Иблу объявила себя «воспитанницей Ашерту».
– То есть ты хочешь сказать, что она сошла с ума? Это важно?
– Ассирийский народ с восторгом встретил это заявление.
– Что Салманасар?
– Молчит.
– Ты утверждаешь, что смертная женщина объявила о своем родстве с могучей Ашерту, а Салманасар молчит?
– Да, повелитель.
– Ты полагаешь, его молчание что-то означает?
– Да, государь, – ответил слуга.
– Что оно означает?
Спальник позволил себе промолчать.
Бен-Хадад повернулся в его сторону.
– Теперь все?
– Нет, государь, – ответил евнух и бросил опасливый взгляд в сторону Гулы.
– Говори, – приказал царь.
Женщина отложила грушу.
– Купцы утверждают, – заявил спальник, – что эту мошенницу зовут Шаммурамат. Она – дочь Мардука-Закира-шуми, и по слухам, скорее всего непроверенным, именно ее предназначали в жены принцу Ахире, но не довезли.
– То есть как не довезли? Кого же довезли?
– Меня, – откликнулась Гула и, обратившись к спальнику, распорядилась: – Ступай.
Тот благоразумно удалился.
Бен-Хадад вернулся, сел на ложе, вопросительно глянул на женщину.
Гула объяснила:
– Отец отправил скифянку в Дамаск, но по пути караван захватили ассирийские бандиты. Я не знаю, каким образом эта негодная сумела околдовать наместника Ашшура и его племянника.
– Ты хочешь сказать, что твой отец согласился на подмену?
– У него не было выбора.
– То есть как не было выбора?! Выходит, послание твоего отца тоже побывало в их руках? Боги наказывают меня за ослепление!..
Он решительно направился к двери. Вслед ему Гула с достоинством напомнила:
– Если ты собираешься подвергнуть пыткам Сарсехима, ты поступишь неразумно.
Бен-Хадад впал в ярость.
– А как разумно?! Ты предлагаешь отдать палачу тебя? Я не позволю относиться ко мне как к простаку, которого всякий может обвести вокруг пальца! Которому можно подсунуть всякую завалявшуюся дрянь!
Гула вскрикнула, прижала ладонь к губам, потом тоненьким голосом предупредила:
– Молчи!!! Не говори больше ничего, чтобы потом не по жалеть об этом. Ты сомневаешься, что я – вавилонская принцесса?
Бен-Хадад смутился.
– Нет… мои люди подтвердили… но…
– Ты полагаешь, что получил бы от этой скифянки больше, чем получил от меня?
Бен-Хадад возмутился.
– Как ты могла подумать такое? Какое мне дело до этой продажной девки, когда у меня есть ты!
– Я вовсе не ревную к этой скифянке, мне нет до нее дела. Я озабочена безопасностью государства.
– То есть? – не понял царь.
– Не лучше ли сохранить в тайне все, что случилось в пустыне, – предложила молодая женщина, – и воспользоваться случаем обмануть ненасытного Салманасара?
