Он и не заметил, как за плечом у него вырос Веня.
– Что, уже к отчётному вечеру готовишься? – спросил он.
– Чего? К какому вечеру? – не понял Санёк.
– Так у нас традиция такая – в конце каждого похода делать отчётный вечер.
– У вас тут вообще одни сплошные традиции: котлы мыть, дневники писать…
– Так это же классно! Кстати, ты дневник написал? Списать дашь?
– Что?!
– Да шучу я, шучу… А про отчётный вечер – чистая правда. Вот что ты умеешь делать?
– В смысле?
– Например: петь фальцетом, изображать громоотвод, утюг, холодильник, ходить на ушах, показывать фокусы, резать по дереву, камню, пенопласту, делать вертикальный шпагат, читать стихи от конца к началу, писать эпиграммы, оды, эпитафии…
– Всё, всё, хватит! Я понял: цирк уехал, а клоуны в лесу заблудились…
– Что-то из этого ты наверняка умеешь делать, просто никогда не пробовал. Так вот, к отчётному вечеру надо раскопать в себе хоть какой-нибудь талант и выдать на публику. Подсказка первая: это обязательно должно быть связано с нашим походом. И вторая: не обязательно мучиться в одиночку, можно с кем-нибудь сделать общий номер. А можно и так и эдак.
– А если я ничего не умею?
– Такого просто не может быть, ты себя недооцениваешь. А низкая самооценка приводит к снижению результативности. Так что, поверь мне, в себя нужно верить.
– Что-что? – спросил Санёк, у которого от этого каламбура в голове всё смешалось, но Веня уже ушёл.
Не было ещё и десяти вечера, когда Татьяна Терентьевна объявила:
– Ну всё, сейчас отбой, завтра подъём в шесть утра, а для дежурных – в пять. Выход на воду – в семь.
– А чего это так сурово? – спросил Поплавок.
– Завтра проходим озеро. Его надо пройти или рано утром, или поздно вечером.
– А днём?
– А днём из воды вылезает Лохнесское чудовище! – объявил Веня и показал в лицах, как именно оно вылезает, как не вовремя вышедший на воду турист встречается с ним и что из этого получается, включая трагический финал и последнюю конвульсию невинной жертвы.
Все чуть с брёвен не скатилась от хохота.
– Веня, прекрати! – одёрнула его Татьяна Терентьевна. – А если серьёзно, то днём на озёрах бывает сильная волна.
– А с дровами что? – спросил Боря. – Надо бы забрать сушинки, они хорошие.
От пяти принесённых ребятами лесин к тому моменту осталось три.
– Заберём, только надо подумать, как их довезти, – сказала Татьяна Терентьевна.
– Так мы распилим и в байдарки положим.
– Тогда начинайте уже сейчас, чтобы утром только погрузить.
– А завтра погода может испортиться, – как бы невзначай сказал Боря, когда мальчики распиливали двуручной пилой оставшиеся сушины.
– Почему ты так думаешь? – поинтересовался Петя.
– Закат был красный, в облака.
– И что?
– Ничего. Поживём – увидим.
– Нечего сказать, успокоил.
Ночью действительно похолодало, и Санёк пожалел, что не взял с собой какой-нибудь шапки: голова вне спальника реально мёрзла.
Утром Санёк проснулся от того, что кто-то трогал его за ногу. Он открыл глаза. В их мальчишечьей палатке сидела Селена.
– Тебе чего? – спросил Санёк.
– Поплавка толкни, пожалуйста, – попросила девочка.
– Зачем?
– Мы с ним дежурим.
– А-а… Сама бы и толкнула, раз уже залезла… а то всех сейчас перебудишь…
– А я знаю, где он?
Санёк оглянулся. И правда, видно было только Борю, он спал в вязаной шапочке и поэтому не мёрз. Остальные двое с головой залезли в спальники.
– Поплавок с вечера тут был, – сказал Санёк и толкнул лежащий рядом куль.
