– Доброе утро, Лера, проходи, – наконец, отвечает мужчина и взглядом указывает на пустующий стул рядом с собой.
А я прикусываю губу. У него даже голос тяжелый какой-то, пронизывающий. Вроде бы и пригласил на завтрак, а звучит приказом, в интонации, в нотках бархатного голоса.
Такой голос может принадлежать только человеку, который привык руководить подчиненными, которые рьяно исполняют любую прихоть.
Прикрываю на мгновение веки.
Ты подписала контракт, Лера, тебе некуда деваться. Надо хотя бы постараться наладить контакт, не враждовать…
Возможно… тогда все будет менее жестоко…
Сглатываю ком в горле и на негнущихся ногах приближаюсь к круглому столику с белоснежной скатертью, на которой расставлены белоснежные тарелки со всевозможными легкими блюдами, а также подмечаю мои любимые булочки с корицей и маком, от которых одуряюще приятно пахнет свежей сдобой.
Сажусь на стул рядом с мужчиной и опускаю голову, смотрю на свои руки, на пальчики с короткими ногтями и розовым маникюром. Боюсь всего того, что может сейчас произойти…
Мне физически сложно находиться рядом с этим мужчиной, и я вздрагиваю, когда его рука опускается на мой подбородок, сжимает…
Заставляет меня поднять глаза и столкнуться взглядом с этими бездонными омутами, наполненными льдом.
Его взгляд скользит по моему лицу, изучающий, продирающий насквозь, а у меня от страха и какого-то томления сердце в ритме словно спотыкается. Замираю под прицелом обжигающе-ледяного взгляда.
– Ты очень красивая девочка, Лера…
Короткая фраза, совершенно скупая, будто констатация факта, но у меня от голоса мужчины все волоски на теле буквально приподнимаются. Бархатный, приятный для слуха голос, будто металл, обернутый шелком.
Мне кажется, что я краснею, ощущаю, как щеки покалывать начинает, и я теряюсь, потому что неожиданно слышать такое от мужчины…
– Спасибо, – отвечаю едва слышно и мужские губы слегка изгибаются в подобии улыбки.
– Это не был комплимент, – отвечает скупо, – я просто озвучиваю то, что вижу…
– Я… наверное, не привыкла к подобному…
Отвечаю и прикусываю губу, не знаю, имею ли я вообще право говорить с этим мужчиной.
Отпускает мое лицо неожиданно, откидывается в кресле и смотрит на меня, а я…
Я будто замерший перед удавом кролик. Кролик, которого сожрут и не подавятся. Но тем не менее. Я глаз оторвать от мужчины не могу.
А он спокойно сидит и рассматривает меня. Не оскорбительно. Не унизительно. Просто у него взгляд такой…
И сейчас этот хищник кажется расслабленным. Без пиджака. В белоснежной сорочке с закатанными рукавами, которые оголяют мощные предплечья.
Этот мужчина… Леденящий душу и заставляющий трепетать. Замечаю, что он по ручке кресла такт отбивает пальцами. И рука у него большая, на широком запястье с порослью волос поблескивают платиновые тяжелые часы, такие, наверное, как весь мой контракт стоят, но для миллиардера это не предмет роскоши, а, скорее, повседневная атрибутика его жизни.
Солнце озаряет все пространство и блики падают на лицо мужчины, придают какое-то свечение смугловатой коже и падают на глаза, преображая, делая зеленоватый цвет глаз мужчины каким-то опасным, звериным.
И темные волосы отливают бархатом. Красив. Брутален, но опасен до дрожи и паники.
С таким взглядом препарируют. В нем нет ни тени сомнения, ни щепотки жалости. Я жду, что сейчас мужчина может сделать со мной все, что угодно, настолько напряжена, что позвоночник уже болеть начинает, но секунды уходят, а Золотов не делает ничего.
