– Неужели Эмилио Барзини полагает, что мы крадем у него виски?
– Нет, – сказал Дженко. – Эмилио не настолько глуп. Это Марипоза считает, что мы крадем у него виски, а Эмилио предполагает, что, возможно, нам известно, кто этим занимается.
Вито провел тыльной стороной пальцев по подбородку.
– Как такой тупица, – сказал он, имея в виду Джузеппе Марипозу, – мог достичь таких высот?
– На него работает Эмилио, – заметил Тессио. – Это очень кстати.
– У него есть братья Барзини, братья Розаро, Томазино Чинквемани, Фрэнки Пентаджели… Madon’! – добавил Клеменца. – Его capo regime… – Он стиснул кулак, показывая, что подручные Марипозы – крутые ребята.
Вито протянул руку к стаканчику желтоватой граппы на столе. Отпив глоток, он поставил стакан.
– Этот человек, – сказал он, – он дружит с чикагской братвой. Ему принадлежит с потрохами семья Татталья. У него за спиной политики и воротилы бизнеса… – Вито показал друзьям свои открытые ладони. – Зачем мне ссориться с таким человеком, воруя у него несколько долларов?
– Марипоза близкий друг Капоне, – добавил Тессио. – Они с ним давние кореша.
– Сейчас делами в Чикаго заправляет Фрэнк Нитти[6].
– Это Нитти считает, что заправляет делами в Чикаго, – возразил Дженко. – С тех пор как Капоне отправился в казенный дом, там командует Рикка[7].
Вито шумно вздохнул, и трое мужчин, сидящих напротив, тотчас же притихли. В свои сорок два Вито по-прежнему сохранил многое от молодости: черные волосы, мускулистые руки и грудь, оливковая кожа, не тронутая морщинами и складками. Хотя Вито был приблизительно одних лет с Клеменцей и Дженко, выглядел он моложе обоих – и гораздо моложе Тессио, который уже родился с внешностью старика.
– Дженко, – сказал Вито. – Сonsigliere. Возможно ли, что Марипоза настолько stupido? Или, – Вито подчеркнул свои слова пожатием плеч, – или он замыслил кое-что еще?
Дженко задумался над его словами. Худой мужчина с носом в форме клюва, он всегда казался чем-то встревоженным. Дженко постоянно страдал от agita и то и дело бросал в стакан две таблетки алка-зельцера и выпивал его залпом, словно дозу виски.
– Джузеппе не настолько глуп, чтобы не видеть очевидное, – сказал он. – Он понимает, что «сухой закон» доживает последние дни, и я думаю, что схватка с Лаконти – это подготовка к тому, чтобы забрать все в свои руки, как только будет отменен закон Волстеда[8]. Но мы не должны забывать, что дело с Лаконти еще не закончено…
– Лаконти уже мертв, – перебил его Клеменца. – Он просто еще об этом не знает.
– Он еще не мертв, – сказал Вито. – Розарио Лаконти – не из тех, кого можно недооценивать.
Тессио покачал головой, словно глубоко сожалея о том, что ему предстояло сказать.
– Он все равно что мертв. – Он достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет. – Большинство его людей уже переметнулось к Марипозе.
– Лаконти жив до тех пор, пока не умрет! – рявкнул Дженко. – А когда это случится, берегитесь! Как только «сухой закон» отменят, все мы окажемся под каблуком у Джо. Он будет командовать парадом, деля остатки пирога так, чтобы ему самому достался самый большой кусок. Семья Марипозы будет самой сильной – везде, в Нью-Йорке, где бы то ни было.
– За исключением Сицилии, – заметил Клеменца.
Дженко пропустил его слова мимо ушей.
– Но, как я уже говорил, Лаконти еще не мертв, и до тех пор, пока Джо с ним не разберется, это будет его главной заботой. – Он указал на Тессио. – Он полагает, что это ты воруешь его товар; или ты, – добавил он, обращаясь к Клеменце, – или мы с тобой, – сказал он Вито. – Однако он не собирается нас трогать. По крайней мере до тех пор, пока не разберется с Лаконти. Но ему очень хочется положить конец воровству.
