Он был таким земным, таким простым и... своим. Поэтому, когда на следующий день Никита проснулся полностью здоровым, мне стало немного жаль.
Хоть проси о новой поездке на паруснике и продолжении нашей маленькой ролевой игры. Но планы природы оказались гораздо коварнее.
***
Что с погодой что-то не так, я поняла еще до первых капель. Небо очень быстро потемнело, а резкий порыв ветра распахнул настежь все окна и двери.
По-хорошему, стоило закрыть их, пока нас не залило. Но в самый последний момент я краем глаза заметила вазу с цветами. Она сиротливо стояла на нашем личном маленьком причале. Пошатывалась от ветра и размахивала белыми бутонами, будто просила спасти.
Если бы я только могла представить, что случится дальше, закрыла бы глаза и отвернулась. Но дара предвидения у меня не было. Не задумываясь, я бросилась из домика на причал.
Какая это ошибка, стало ясно уже спустя пять или шесть секунд.
За них я успела добежать до вазы. Схватила двумя руками белоснежный букет. А потом порыв ветра и огромная холодная волна сбили меня с ног прямо в воду.
На то, чтобы вдохнуть побольше воздуха или хотя бы крикнуть «На помощь!», не хватило ни времени, ни скорости реакции. Так, в чем была, я и ушла на глубину.
Полы сарафана мгновенно сковали ноги, мешая плыть. Затылок встретился с дощатым настилом.
Где-то под причалом из моих рук уплыли цветы.
Где-то под домиком, как раз за стеклом, началась паника.
Как рыбка, выпучив глаза, я билась о стекло. Кричала, выпуская воздух. Глотала воду.
Я ничего не понимала и не могла никуда плыть. Красивый домик мгновенно превратился в клетку. Без стен, но с прочным потолком.
Вода, которая до этого радовала своим бирюзовым цветом, стала мутной и грязной. В лицо ударил комок водорослей. Сил даже для паники не осталось.
А после в доме надо мной неожиданно погас свет и в легких закончился кислород.
***
Не знаю, как у других выглядит «тот свет», но мой был потрясающим. Меня нежно гладили по голове, прикасались губами, и самый любимый на свете мужчина ласково звал по имени.
«Лера! Лера! Лера, ну, пожалуйста...»
Безумно хотелось отозваться, сказать «Никита» и попросить снова поцеловать. Ну что ему, жалко?
Однако рот почему-то не слушался. Из него с кашлем рвалась вода... литры соленого раствора, похожего по вкусу на тот, которым я вчера сама поила мужа. И перед глазами все расплывалось.
«Лера, давай же! Ты сможешь!»
Любимый голос словно вел меня. Он будто что-то требовал. Я не могла понять, что именно. Не могла спросить.
Каждая попытка произнести хоть что-то обрывалась из-за толчков горячих ладоней. Под какой-то непонятный счет они сдавливали грудную клетку. Наперекор моему желанию мешали уплыть на любимый голос. И вместе с водой из горла по щекам лились слезы.
«Дыши, девочка! Умоляю тебя! Лера!»
С новым прикосновением губ к губам легкие насильно заполнились чужим воздухом, и все красивые райские картинки в голове померкли.
Я в одно мгновение вспомнила стеклянный пол, сквозь который смотрела на комнату и молилась о помощи. Вспомнила, как кто-то дернул меня в темноте. Как чьи-то руки потянули сквозь стену воды в сторону и подняли на причал.
— Слава Богу!
В моей голове больше не звучало никаких голосов. Радужные ворота в рай тоже закрылись. Вместо них рядом вздыхал и тихо ругался Никита.
По его лицу и одежде стекала вода. Широко открытые глаза смотрели не моргая. И от каждого порыва ветра ткань мокрой футболки звонко хлестала по бокам.
