— Ага, — шумно выдыхаю я. — Вот что штамп животворящий делает…
— Ты что такой злой-то, не пойму? Твоя жена вон какая красотка, пользуйся, пока она не расслабилась в браке. А то лет через пять в Катерину мою превратится — краситься перестанет, дома засядет бока отъедать…
— Да брось, Тим, просто не хочу мусолить эту тему.
Похвастаться нечем. Да и не готов я делиться настолько интимными вещами. Но Тимофей прав насчет ощущений. Когда любимая была мне никем, как раз-таки старалась угодить. А женившись на ней, по ночам вместо страсти я теперь пощечины получаю.
Постепенно стали просыпаться остальные гости.
— А где Элла? — укутавшись в пуховую шаль, из третьего дома выходит сестра.
— Ей немного нездоровится, — вру я.
Стыдно сказать, что за феерию она мне устроила несколькими часами ранее.
— Да-да, — вклинивается Тим, — его жена всю ночь вступала в брачные узы. Ты же понимаешь, о чем я?
— Фу, — брезгливо морщит нос Марика, — можно без подробностей, а? Вот почему ты всегда такой грубый?
— Какой есть, — громко хохочет. — Ладно, пойду Катьку будить. Дрыхнет как кобыла! Она только и может что спать! Больше ни на что не способна.
И, облизав Марику жарким взглядом, Тимофей уходит.
Поежившись, сестра смотрит ему в спину недовольно, а потом сердитая поворачивается ко мне:
— Зачем ты пригласил Демидова?
— Не мог не позвать. Его поезда доставляют мою руду на завод, — пожимаю плечами.
— Грустно мне за Катю. Такая милая, добрая женщина, а живет с этим пошлым хамом. Он же ни одну юбку взглядом не пропустит! — Погоревав за подругу, вспоминает о другой: — Элле правда плохо?
— Да, голова разболелась. Как встанет, скорее всего, поедет в особняк.
— Жаль, — хмыкает Марика. — Посмотрю, проснулся ли Орхан. А ты не кисни.
Вот и сестра заметила мое настроение, хотя я пытался улыбаться. Из флигеля выходит водитель — наверное, тоже увидел в окно, что я не сплю, и спешит уточнить порядок своих действий.
— Доброе утро, Ярослав Андреевич, указания будут?
Смотрю на Степана в упор, в его глаза, пытаясь разглядеть в них хотя бы намек на предательство. Нет, ровно такой же, как был вчера. Уф… Я постарался поверить словам жены на мгновение, но это бред.
— Отвезешь Эллу Вениаминовну домой. Потом возвращайся.
— Понял, — кивает он. — Можно уже прогревать машину?
Дверь в наш домик открывается, и на крыльцо выходит жена.
— Яр! — зовет, но в последний момент притормаживает, заметив водителя.
— Привет… любимая, — ухмыляюсь уголком губ. — Собирайся. Степан тебя увезет.
— Нет… нет! — пятится она. — С ним ни за что не поеду… — И прячется обратно в домик.
— Стёп, — сквозь зубы говорю, — пока не прогревай. Жди во флигеле.
Тот, с пониманием кивнув, уходит. А я, стиснув челюсть, торопливо шагаю за женой.
— Что за капризы… кхм… Елена… Сергеевна? — спрашиваю строго. — Значит, сон тебе не помог?
— Я с этим предателем никуда не поеду! — кричит она, но быстро сбавляет громкость. — Прости… Отвези меня, пожалуйста, сам. Кроме тебя, я никому не доверяю.
Сомнительный комплимент. Вроде и приятно слышать, но не в рамках сложившихся обстоятельств.
— Я не стану потакать твоим причудам. А если ты завтра скажешь, что предательница — Марика? Мне что, не общаться с сестрой? Или вдруг я стану врагом? Что мне делать? Самоустраниться? Упаковать вещи и ретироваться из собственного дома?
Она замирает. По красивому лицу жены скатывается слезинка. Ненавижу, когда любимая плачет. Чувствую себя отвратительным человеком.
