Пара туфелек. Обе очень красивые, но разного фасона. И обе Астрид велики.
Большая пыльная чаша. Тоже очень красивая, с красными камешками в боках, но ничего интересного.
Старая деревянная кукла с полустертым лицом. Не такая красивая, как принцессы-волшебницы Астрид… собственно, вообще некрасивая.
Старая палочка. Астрид взмахнула ей, как заправская волшебница, и на полу появилась еще одна палочка. Астрид взмахнула еще раз – третья палочка. Когда палочек стало десять, девочка остановилась, поняв, что так она может и весь мир завалить палочками. Это будет очень глупый и нелепый мир.
Палочку она пока отложила и продолжила копаться. Всякие старые бумажки без картинок… не. Какой-то кусок ткани, платок, что ли… не. Пакетик сушеных зерен, похожих на кукурузные… не. Шляпа… о, шляпа! Астрид сразу ее примерила и стала искать зеркало.
О, а вот и зеркало. Астрид знала такие зеркала. У мамы с папой они тоже есть. Это как большое дальнозеркало, только маленькое, и такое Астрид пока не положено. Но… она же сама нашла. Так что это теперь ее. Астрид перевернула и прочла номер. Надо запомнить – это теперь ее номер, по которому ей будут зеркалить.
В отличие от букв, цифры Астрид знала, потому что цифры нужны. Вот как сейчас. Но считать она умела только до десяти.
Она открыла очередной мешок и особенно расчихалась. Там лежали какие-то травки – сушеные и очень едко пахнущие. А еще там был маленький мешочек, и Астрид, конечно же, его развязала.
Внутри оказалась светящаяся пыль, и у Астрид закружилась голова. Ее вырвало прямо в мешочек, и Астрид дрожащими руками завязала его обратно. Закрыв большой мешок, она попыталась запихнуть его поглубже, но ручки и ножки стали очень слабыми.
Потом ее стошнило снова. Мутным взглядом Астрид проводила убегающую мышку.
Интересно, откуда она тут взялась.
– Па-а-а-ап… – слабо позвала она, пытаясь встать.
Папа не услышал. Зато услышал Снежок. Он присеменил на мягких лапках и издал протяжное мяуканье. Гнусавый голос разнесся по всему этажу, и вот теперь папа услышал и прибежал.
– Что случилось? Ты упала?
Он поставил Астрид на ножки, но она не стояла.
– Снежок, ну что стоишь?! Лечи!
– Я не лечу отравление благодатью, – подергал усами Снежок. – Зачем ты туда полезла?
Папа вынес Астрид в коридор и передал маме, которая прибежала на шум мыслей. А сам вернулся в кладовую и быстро определил, отчего Астрид стало так плохо. Уложившая дочь в постель Лахджа тоже изучила мешочек, чихнула и выставила руку.
– Близко ко мне с этим не подходи, – сказала она. – Это какая-то ядреная дрянь.
– Это – просто чертополох, – вытащил сушеный стебель муж. – У некоторых демонов на него аллергия, но не сильная. Помогает, если разложить везде или развесить. Нечисть тогда избегает помещений.
– На просто чертополох у нас такой реакции не было бы, – помахала рукой Лахджа, не подходя близко.
– Реакция у вас вот на это, – достал мешочек Дегатти. – Здесь… ой, фу… твоя дочь туда наблевала. Тля, я сейчас тоже…
Он аж закашлялся, так противно пахла демоническая рвота. Но все же переборол себя, завязал мешочек и сказал, что это освященная соль. Такую делают жрецы Солары, напитывая самую обычную соль благодатью. Маги охотно применяют ее в разных ритуалах, потому что она вредоносна для демонов.
Не очень сильно, и в первую очередь для низших. Но Астрид совсем маленькая, так что близкого контакта ей хватило. А вот Лахджа, скорее всего, сможет эту соль даже есть, и просто дурно себя почувствует.
