Ну, так вот, когда кум тем утром по двору шёл, бросился ему в глаза белый листочек бумажки, приклеенный к дверям касойки. «Что за хреня, – подумал кум и прочитал корявое: «Сашка не захади Ато угариш У меня печька дымит»
«Вот дурында старая, – посмеялся над глупостью своей тётки кум, – а сама, значит, не угорит?» И вдруг как обухом по голове: а ведь Зинка там не одна! Иначе, с чего?!…
И решил проследить. Какая уж тут рыбалка! Тут охота!
Только спрятался, скрипнула дверь, из касойки, воровски озираясь, вышел… ну, да… Горилыч! В новой белой бейсболке! Конспиратор. Сашка чуть с дерева не свалился. А после рыбалки зашёл к нам и рассказал это весёлое приключение. Потом мы от Клавы узнали, что Зинка была давней любовью Горилыча, они даже встречались, и всё шло к свадьбе, но Зинка обнаружила в кармане жениха губную помаду. Уж как она там оказалась, история умалчивает, только Зинка махом обрубила все концы, и парус Лёньки задрейфовал по морю жизни, так и не пристав ни к какому берегу.
У Сени аж глаза сверкнули. И я понял, чему быть, тому не миновать.
Не мудрствуя лукаво, Сенька подложил в карман Горилыча Клавкину помаду. Не прошло и дня, как, верная своей подлой привычке шарить по карманам Закусика обнаружила улику измены. Как мы узнали? Да у Горилыча под глазом всё было бордово-синим расписано!
И тут Сенька сделал контрольный выстрел. Незаметно сломал он своему недругу вилку в велосипеде и сам напросился заварить её. Выждав, когда Зинки не было дома, а улица была пуста, Сенька разбил ей все окна, сел на стоящий тут же отремонтированный велосипед, и поехал прямо к Горилычу, закатил велосипед ему во двор и смылся. Он правильно рассчитал, что, во-первых, Закусика, как миленькая, придёт именно к нему, Сене. Потому что он, Сеня, – известный на селе стекольщик. А во-вторых…
Накануне прошёл дождик и прибил дорожную пыль, вот разъярённая Зинка по чёткому следу велосипедных шин и пришла прямёхонько к своему полюбовнику.
И разразилась гроза! Давно у нас на магале не было такого скандала! Закусика припомнила Лёньке всё, начиная чуть ли ни с детских лет. Время от времени, услышав на свой счёт очередной эпитет, она набрасывалась как пантера, и била, и царапала нашего бедного и.о., справедливо считая, что ему всё ещё мало. Собравшиеся соседи стояли кружком, переговаривались:
– Хоррроший удар!
– Слабо Зинка бьёт, слабо…
– Нет, нет, смотри, лопатой-то хорошо получилось…
– Чуть точнее бы…
– Ага, и ниже.
– По…
– Взрослые люди!
– Ой, а они даже похожи.
– Бог парует.
Тут и Клава подошла:
– Совет да любовь!
В этот момент Закусика и Горилыч плюнули друг в друга.
– Попали!..
Сенька прищурил один глаз:
– Дурак я. Надо было оставить всё, как есть. Лучше было бы. Не догадался, – впервые услышали мы критику Сени на свой счёт.
– А нет, не лучше! – исправился он, когда Закусика пришла к нему с просьбой застеклить окна, и на радостях заломил ей цену по полной.
– Учитесь, сынки! – подмигнул он мне и куму Сашке, имея ввиду вовсе не ремесло стекольщика, а умение выйти сухим из своей затеи, да ещё и навариться на этом.
Через день Горилыча за драку с бригадирства сняли. И как вы думаете, кого назначили?!
Меня!
А я и не возражал.
