Кроме винарни, братья Божемские владели сушарней, где сушились вишни, сливы, груши, яблоки и прочая садоводческая продукция, да ещё свинарней, вонючей донельзя. На кой ляд двум бобылям сии заботы, есть великая непостижимая тайна загадочной польской души. Горбатились сами, понукали переборчиво нанятых батраков, преображали кинетическую энергию труда в потенциальную силу золотых червонцев, аккумулируя их в пузатую кубышку – «скрыню». Скрыню постоянно перепрятывали, изощряясь в сооружении замысловатых потаённых мест. В ходе очередной прибавки непременно производили аудиторскую проверку состояния золотого запаса, пересыпая червонцы в ведро и обратно. В этом, вероятно, заключался смысл их жизни. Ибо за суетой накопления и перепрятывания наличности паны забыли о продолжении рода, откладывая сие на более поздние времена. Даже католическая истовость не коснулась меркантильно настроенных братьев. Нет, «кшыж» на стене у изголовья кровати висел, в костёл на мессу они ходили каждое воскресенье, что да, то да. Терпеливо слушали проповедь, крестились, «ручкаясь» прощали общине грехи, как и та, прощала им, бросали медяки на «тацу» – медный поднос, носимый служкой между рядов удобных скамеек…
Вообще-то, местечковый люд был довольно религиозен. Каждая конфессия имела свой храм и искренне убеждена, что их-то вера лучше всех. Наш Бог своих в обиде не оставит, а что касательно других, то пусть надеются, дурачьё.
Православные христиане, соорудивши свои церкви на холмах, гордились занятыми высотами, синими луковицами куполов, а также суровостью обрядов, волосатостью и громогласием попов. Церквей было две; одна, построенная после воцарения российской короны над землями местечка, на подворье которой установлен обелиск с крестом в честь отмены крепостного права, и более древняя – трехъярусная украинская церковь.
На фронтоне притвора церкви изображён, хранящий храм от пожаров, святой Мыкола. Покровитель моряков и плотников, нарисован масляными красками в полный рост, справа от святого изображена маленькая церквушка, слева – лихо мчащийся по волнам житейского моря аллегорический корабль спасения. Бурные волны затихают у ног святого Мыколая. Церковь изумляет поразительным вкусом мастера, изваявшего храм. Соразмерное соотношение объёмов, их взаимная подчинённость и гармоничность восприятия вызывают чувство восхищения верующих, их причастность к высокому, неземному. Лёгкий, законченный силуэт украшают изящные главки с коваными крестами. Из приоткрытых дверей доносится низкий рокот голоса батюшки и заунывная тягучесть добровольных певчих.
Католики устроили свой храм на уютной площади недалеко от земства. Костёл отличается как удобством расположения, так и внутренним обустройством. Окружённое каменной, с коваными ажурными решётками, оградой, здание стоит на выровненном участке земли, обсажено вековыми липами и дубами – ровесниками костёла. Главный фасад, обрамлённый спаренными пилястрами тосканского ордера с отголосками рококо, смотрит на запад. Плоскость боковых стен, украшенная конструктивистским декором, разделена на прямоугольники ритмом спаренных лопаток и линиями подоконников. Крещальня, да и ризница украшены аналогично, но более мелким и более изящным декором. По каменным дорожкам двора, вечно торопясь, скорбно поджав губки, снуют ксендзы. Ханжеские лица святых отцов излучают ласку, кротость и неземное богопослушание.
