Проклятые паны, на то и эксплуататоры, что просто так свои богатства не отдают. Маенток той же ночью сгорел. Возгорание произошло от… От чего возникает пожар? От огня, естественно. Оставшиеся в живых, впоследствии утверждали, что дух пана Эдварда, покойного отца, покойного пана Сигизмунда, со свечой в руке, разгуливал среди них и жутко хохотал. Хохотавшие вместе с духом люди внезапно засыпали, остальные, выматерившись и перекрестившись, продолжали гульбу, но без особого удовольствия, мешал панский хохот. Никто толком не заметил, когда и как пламя охватило мирно спящих людей. Сгорело восемь человек, обгорело много. Над окрестными сёлами повис бабий вой и причитания. Представители духовенства трёх основных конфессий занялись привычным делом – отпеванием усопших.
Честолюбивый Войтех не поверил донёсшимся в местечко слухам о разграблении маентка. Бросил работу, оседлал коня и ускакал через поля к почти осуществлённой мечте. Печальный вид пожарища, запах гари, скулёж голодных борзых над обезображенным телом хозяина вмиг развеяли все сомнения. Воздушный замок разметала буря революции. Найдя лопату, Войтех первым делом похоронил останки старика, соорудил примитивный крест на его могиле. Смотреть разграбленные и сожженные владения не стал, противно. Медленно тронул коня в обратный путь. За подслеповатыми окнами мазанок, угадывались едва уловимые движения и настороженные взгляды вчерашних героев-бунтарей.
Со временем, когда руины замка поросли травой, набрал силу слух: «Добрейшего пана убил местечковый полячок, метивший в хозяева маентка. Ограбивши в Галиции полковую кассу, он де вернулся с фронта революционером и продолжил свои тёмные дела в мирном уезде. Банда, с которой полячок грабил маенток пана Сигизмунда, состояла из цыган и одесских блатных, а мы, местные селяне – люди тихие, пужливые, в страхе за своё хозяйство из дворов ни ногой не ступали».
Бог нам всем судья.
Потрясённый крушением романтической мечты и отсутствием цели, Войтех потерял всяческий интерес к хозяйству, крестьянскому труду и даже к бесчисленным Марухам, блудивших с ним явно и тайно. После очередной размолвки с братом, вынул из-под стрехи припрятанный карабин, вскочил на коня и скрылся за холмами. Ян, бурча под нос ругательства, продолжал кормить свиней. «Вернётся, пся крев! Где это видано, чтоб человек от своего добра ушёл, от хозяйства, от винных подвалов, от «скрыни»… Пора бы посмотреть… может, он её с собой утащил или ополовинил? Нет, вот она, на месте, но надобно перепрятать, мало ли чего… Он молодой, горячий, наделает глупостей… Три дня прошло, а Войтеха нет…» «Уж две недели…» «Целый месяц…» «Пропал бедолага, один я на всём белом свете остался, один… Пойду перепрячу золото… Слава Богу, есть немного, на чёрный день… Войтех, Войтех, где ты? Может, он взаправду в Краков за шляхетной невестой подался… Дай то, Бог!»
Нет, Войтех вступил в первую попавшуюся на его стрёмном пути банду. Шайка насчитывала сто тринадцать сабель, три тачанки, два пулемёта, шесть телег и гордо именовала себя: «Отдельный интернациональный отряд селянского гнева под командованием революционного Красного знамени и батьки Изяслава Шустеренки». Двоюродный брат командира, по совместительству начальник обоза, Йойна Шустер, на счастье Войтеха, оказался местечковым земляком и поручился за его истинно крестьянское происхождение. Разухабистые дни пролетарской борьбы потекли сплошной чередой. Не связываясь с превосходящими силами противника, умело маневрируя мобильным отрядом, Изя…слав Шустеренко успешно наносил значительный урон куркульской, фабрикантской и прочей богатой сволочи. Зажиточный аграрий Войтех, превратившись в меткого стрельца и лихого рубаку, самозабвенно срубал сучья, на которых вырос. Он не виноват, виновата эпидемия смуты, охватившая страну и населявших её людей. Впрочем, не всех. Пока красногвардеец Войтех неистово удобрял землю чужими телами, брат его Януш привычно орошал почву своим потом.
