Марго цвела, как белые акации на Приморском бульваре, порхала, как бабочка в степях за Третьей заставой, щебетала, как птичка в ветвях могучих платанов по улице Пушкинской. Влюблённый Бронька парил на седьмом небе. Любовь и учёба, что в молодости может быть лучше? Ничего! Ничто не омрачало его жизни, даже тот факт, что его признали непригодным для службы в армии. Оно, конечно, стыдно и несправедливо, но против врачебной комиссии не устоишь. Когда призывнику отказали в исполнении всеобщей воинской повинности, он чуть не заплакал и целую неделю скрывал от Маргариты факт своей ущербности. «Значит я действительно больной, хотя почему-то этого не ощущаю, да и другие тоже не замечают. Есть, возможно, некоторые странности, но это скорей особенности характера, а так я вполне здоров – учусь, в баскет играю, работаю не хуже других. И с достоинством у меня в полном порядке. Проверено, неоднократно…
Идиот, заскакивал с ребятами в женское общежитие. А если бы что поймал? … Теперь другое дело, как бы ни хотелось, буду терпеть до свадьбы. С Марго всё серьёзно… настолько глобально, что не хочется её оскорблять даже мыслью о каком бы то ни было постельном устремлении. Как же ей сказать, как объяснить, что я не дефект, что только для службы не пригоден?» Долго маялся, наконец, открылся.
До Маргарита не сразу дошло, о чём это он, то краснеет, то сбивчиво мычит? «Глупый, да такому повороту только радоваться надо»! Броньке сразу стало легче. «В конце концов, не навсегда же отказали, только на период мирного времени, а во время военных действий очень даже годен к нестроевой. Пусть к нестроевой, а когда понадобится, то пригожусь и к строевой, и к боевой».
Пришла любовь, сменив робкую влюблённость, она росла и продолжалась, и не было ей ни начала, ни конца, как у вечности и бесконечности, этими разными сторонами одной сути, с которыми влюбленные соприкасаются душами.
«А когда человек, то есть я, живёт в исключительно замечательном городе среди его прекрасных, великолепных людей, в лучшей свободной стране, запускающей свои корабли-спутники с космонавтами на борту, строящей самое передовое общество в мире, то он, то есть я, становится ещё лучше, возвышенней и благородней».
Без сомнения, дело шло к свадьбе.
На майские праздники молодые решили смотаться в местечко, порадовать мать. Кроме матери были ещё ба Броня и брат, и Адам, но Бронислав как-то не желал это подчёркивать. Ну, что это за общение со старухой или с пацаном, тем более с отчимом, про которого непременно говорил всякие колкости. Нет, мать это святое, едем к матери. Подумаешь, каких-нибудь неполных четыреста вёрст. При средней скорости семьдесят оглянуться не успеешь, как окунёшься в волшебный край детства – кругом возвышенности, речка, река, мама, бабушка, брат, друзья… Маргарита тоже загорелась поездкой, стали загодя собираться. Конечно, в мотоцикл много не возьмёшь.
– С харчами даже заморачиваться не стоит, почитай в каждом городишке столовая или ресторан найдётся. Плащи «болонья» само собой возьмём.
– Роня, почему в Италии плащи не выгорают на солнце, а в Одессе выгорают?
– Ну?
– Сдаёшся?.. Потому что в Италии их носят только в дождь.
– Смешно, но мы не собираемся их одевать, просто лёгкая и модная одежда… для ненастной погоды.
– Бро, ты меня любишь?
– Лублу.
– Фефе, как ты меня любишь, как!..
– Ритка, не дурачься.
– Ну, как, Фефе, покажи, как ты меня любишь.
