– На весла! – заорал Корейос – Гребём к берегу!
Несколько взмахов, и галера врезалась в песок.
Им повезло. В этот зимний месяц стояла редкая сушь, и дождей давно не было. Иначе всё вокруг было бы заболочено.
– Бочки выкидывайте за борт! – кричал капитан.
Почти задыхаясь от дыма, матросы вытаскивали из трюма вино. Эстебан, надрываясь от тяжести, помогал им. Он уже понимал, что судно не спасти, поэтому старался сделать всё, что мог, чтобы уберечь хотя бы часть груза.
Весь товар вытащить не удалось, так как огонь проник в трюм и загорелись бочки.
Корейос, заглянувший на нижнюю палубу, на мгновение замер.
Он знал, что иезуиты для того, чтобы вино дольше не портилось от перепадов зимних температур и встряски, добавляли в него виноградный спирт. Тот при сильном разогреве мог вспыхнуть. Несколько бочек уже было объято пламенем.
– За борт! Все за борт! – заорал он, бросаясь трюма наружу.
Вовремя. Прямо за его спинной взмыл вверх столб пламени.
Корейос прыгнул в воду.
Когда он добрался до близкого берега, за его спиной полыхала галера, вокруг которой плавали уцелевшие бочки с вином.
Глава 10. Французская шпионка
Почти в полной темноте неподалеку от португальской крепости Колония-дель-Сакраменто[33] пристала старая каракка[34] французских контрабандистов.
В те времена эти отважные вольные торговцы, призрев все территориальные законы, ходили вдоль побережья по маленьким колониям с торговыми миссиями. Чтобы не быть атакованными военными кораблями, контрабандисты на всякий случай имели целый набор разных флагов.
Колония-дель-Сакраменто была хорошо укрепленным португальским фортом, поэтому близко к ней французские мореходы не могли подойти.
От каракки отделилась шлюпка, на носу которой покачивался притененный тканью фонарь.
Через некоторое время лодка ткнулась носом в берег.
– Отчаянная вы, Катрин, – сказал в темноте шкипер[35], подавая руку женщине в монашеском одеянии. – Я бы ни за что не пошел на подобный риск. И этот костюм… Грех же.
Монахиня спрыгнула на берег с грациозностью ленивой кошки. Это была женщина лет тридцати пяти или немногим старше, чуть склонная к приятной глазу полноте.
– Я столько вынесла, что уже не боюсь не Бога, ни Дьявола. Терять мне больше нечего, кроме сына. Но я надеюсь, Его высокопреосвященство оценит все мои старания по заслугам.
– Вы верите кардиналу?
– Верю, что он вернет отнятое у меня… Через два месяца, день в день, я выведаю всё о положении дел в Колонии-дель-Сакраменто и Буэнос-Айресе. Там меня можете снова забрать. Я буду готова доложить всю подноготную испанцев и португальцев по обе стороны залива Ла-Плата.
– Держите узелок, мадам. Здесь еда. Деньги у вас есть?
Женщина усмехнулась в темноте и не ответила на последний вопрос. Не хватало ещё, чтобы капитан её обокрал. Она, конечно, спала с ним в пути, но предпочитала не касаться вопроса, сколько у неё наличности. Кто же верит в порядочность контрабандиста?
Шкипер обернулся к матросам:
– Разожгите костер для дамы, чтобы она не замерзла этой ночью. Только быстрее. Надо уходить. С рассветом наших парусов не должно быть даже на горизонте.
Пока парни с его судна рыскали по берегу в поисках дров, шкипер снова обратился к монахине:
– Вы как-то обмолвились, мадам, что потеряли плантации на Гваделупе[36]. Я не осмеливался спрашивать подробности… Но может быть сейчас всё-таки скажете? Как это произошло? Это тайна? – он присел у охапки принесенных дров, взял масляный фонарь и стал от него поджигать сухую траву.
