– Я не понимаю, как вам вчера удалось то, что вы сделали, Женя. Я, например, смог бы повторить подобное только при одном условии: если бы сам подстроил взрыв. Ух, какой кипеж там подняли! И ФСБ, и шестой отдел, и еще бог весть кто!
Я молчала.
– Если Тарантас возьмет вас на работу, главное – не испортите отношения с его женой… это просто медуза Горгона.
– Кто возьмет?
– Тарантас. Так погоняют нашего шефа, Геннадия Ивановича. За глаза, разумеется.
– Тарантас, вы говорите? – произнесла я. – Да, если его недоброжелатели будут действовать методами по типу вчерашнего демонтажа машины, то очень скоро Геннадию Ивановичу придется ездить разве что на тарантасе.
– А в этот тарантас впрячь Павлова и Блюменталя, – хохотнул шофер.
Я ничего не ответила, потому что красноречие господина за рулем показалось мне утомительным. Очевидно, поняв это, он больше не тревожил меня разглагольствованиями по поводу и без оного.
Клуб «Эверест» снаружи был довольно-таки непрезентабельным зданием. Вернее, он располагался на втором этаже не очень презентабельного – серого с желтым – здания. Так будет точнее. В отличие, скажем, от того же «Габриэля»: ничей посторонний взгляд никогда бы не заподозрил в нем место элитных тусовок политического, культурного и бизнес-бомонда.
Разумеется, очень узкого круга.
Шофер подкатил к подъезду, у которого уже ждал молодой человек в серой курточке-разлетайке. Если бы не тот же цепкий взгляд, что и у моего словоохотливого шофера, его можно было бы принять за студента старших курсов.
Хотя не исключено, что он им и являлся. Скажем так, по совместительству.
Он коротко кивнул мне и жестом велел следовать за собой. Мы поднялись на второй этаж по обыкновенной, ничем не примечательной лестнице – разве что идеально чистой и с зеркалами в пролете, – и прошли длинным коридором, застеленным приглушающей шаги ковровой дорожкой.
– Вам сюда, – сказал он, распахивая передо мной большую белую дверь. И исчез.
Интересно тут стало. Когда я была здесь в последний раз, этой атмосферы таинственности было явно поменьше. Быть может, ее нагнетают в связи с неумолимо приближающимися выборами губернатора.
Я вошла в просторную комнату, почти пустынную. Только в самом конце виднелась стойка бара, заставленного разнокалиберными бутылками. И два узких длинных стола возле нее.
Во главе этого стола сидели двое. Только двое. Они обедали. По обе стороны стола застыли еще двое парней в белых рубашках и черных жилетках. Судя по тому, что на боку одного и второго в кобурах болтались пистолеты, можно было предположить, что они исполняли роль не только официантов, но и телохранителей.
Обедавшими были Турунтаев и вчерашний солидный толстяк с седеющими кудрявыми волосами и большим длинным носом, чуть скошенным набок. Да, носы у обоих подгуляли. Только у Геннадия Ивановича был похож на непомерно вытянутый картофельный клубень, в чисто русских традициях, как у деревенских Ваньков.
…А вот нос толстяка – с загибом вниз на конце, сильно выдающий семитское происхождение этого человека.
Тот самый Блюменталь?
При моем появлении Турунтаев поднялся с места и, приветливо кивнув мне, подчеркнуто галантно проговорил:
– Присаживайтесь, Евгения Максимовна. Рад вас видеть. Что предпочитаете: кофе с коньяком, с лимоном, с молоком, может быть, по старинке – чай с вареньем?
– Нет, благодарю, – ответила я и села на единственный стул по левую руку от Геннадия Ивановича.
