Сентябри - страница 3

17 июня 2022

В белом пиджаке, который уже прозвали адмиральским, я вновь оказываюсь у этой проклятой школы, где не смогли даже сберечь памятник. Помню, нас тогда про него спросила одна пьяная морда, и сейчас уже на камне нет ни фуражки, ни будёновки – всё спилили. В целом мало что изменилось, в школьном парке у пруда мне всё так же перехватывает дыхание, а само здание пустует в перерыве между экзаменами. Душно. На мне чёрная юбка и красные туфли со шнуровкой. Пыльно, но я сажусь на край скамейки, не зная, что сказать. И входит он. Прошло четыре года с нашей последней встречи, а географ всё ещё смеет спрашивать обо мне, остальные выпускники его не интересуют. В этот раз обойдёмся кратким разговором, тогда хватило. Круг замкнулся. Всё сошлось. Я шла сюда как в бреду, заранее жалея.

В этом заброшенном павильоне больше не снимут кино, не будет меня. Я так и не спросила его про Сахалин, наверное, потому что давно за всё заплатила, да и он начал не с той ноты.

– Это я удачно зашёл. Я видел Вас года два назад, Вы вышли из такси и так спешили, что я и не стал останавливать. Это точно были Вы.

– Я такого не припоминаю.

– Вы потрясающая, у меня нет слов, хочется просто смотреть, расскажи о себе.

Я никогда не узнаю, врал мне Валентин или нет. Два года назад меня точно не было в том месте, что он назвал, но моя вторая часть успела срежиссировать несколько вариантов за секунды: я была пьяна, и не помню; со мной был мужчина; географ врёт, пытаясь спровоцировать меня, только вопрос на что; он обознался, в его случае сошёл с ума, судя по левому, словно невидящему глазу. Но моё сердце выбирает самый горький: учитель врёт себе, искренне надеясь, но прекрасно зная, что этого не было, и ему уже всё равно, что придётся врать даже мне. Всё же откуда ему знать, что это была я, учитывая мою спешку, если это вообще было, и тот факт, что он никогда не видел меня в обычной жизни, тем более два года. Выбрав точку в центре, рассчитывал, что я точно оказывалась там. Но самое смешное – эту достопримечательность я обходила стороной.

Знаете ли вы, о чём говорить, спустя четыре года, учитывая мой темпо – ритм? Вот и я нет. Ему лучше не знать всего обо мне, и я переключаюсь на светскую ноту, угадывая все его ответы.

Валентин разглядывает меня, не стесняясь. Всегда забавляло, насколько ему всё равно, и так уверен, что имеет право, словно взял его с полки! Пятьдесят пять тысяч лет против моих двадцати, словно мы на аукционе древностей.

Только четыре года назад, в нашу вторую встречу после моего ухода из школы, он даже взглянуть сразу не мог, но грубо попросил моих друзей, оставить нас, «хотя бы постоять вдвоём». Что же пытается выведать обо мне?

Я совершила ошибку, когда пришла на День учителя в десятом классе. Географ всё так же не мог дышать, я решила облегчить страдания, подарив чеховский поцелуй в шею, он едва коснулся моей лопатки.

– Вы так хороши, что я не могу этого высказать, даже если бы был… филологом, всё равно бы слов не нашёл, я посмотрю на Вас… Вы так сегодня выглядите… Я помню месяц и даже день, когда Вы приходили, думал, буду видеть Вас чаще. Я помню всё, что Вы мне дарили, но до сих пор не понимаю: от себя или от класса. Всегда хотелось посмотреть, какая Вы будете в двадцать, в двадцать пять.

Ему кажется, что люди приходят смотреть на меня, а не слушать, жаль, что судит по себе, а может, старик прав. О современности с ним говорить невозможно. Я оказываюсь в чеховском кошмаре. Время сгущается, и слов не подобрать.