Нас представили.
Впереди стоял Егор, он щурил хитрые глазища, волосы его поднялись дыбом. Он держал руки в карманах чёрных брюк, имел вид очень наглый и хулиганский. Ухмылочка на лице выдавала в нём мальчика-оторву. За его спиной стоял невозмутимый Георгий, тоже руки в карманах, но не улыбался, а кривил полные губы, рассматривая меня, как вещь на витрине магазина.
– Вот и познакомились, – обрадовалась Марта. Она грубо схватила меня за локоть и втолкнула в детскую комнату, закрыв за мной дверь.
Детская оказалась просторным залом. Застеленные две кровати в дальнем углу, там же свисала с потолка боксёрская груша. На блестящем лакированном полу - две беговые дорожки. У входа - небольшое пространство, где были разбросаны детские игрушки: машины на пультах управления, пистолеты, мячи и разорванные в клочья куклы.
Я смело прошла в другую сторону, где располагались две парты, они очень удобны для детей: столешницы имеют наклон, а стулья поддерживают осанку. И письменный стол у окна, на котором лежали в стопочке тетради и учебники.
– Садитесь ребята, будем знакомиться, – я уложила на стол свой портфель.
– У меня бабка моднее одевалась, – сказал Егор, не собираясь выполнять мою просьбу. – Что-то в твоём гардеробе лишнее.
– Мальчики, – с натянутой улыбкой начала я. – Учиться придётся, если не я, появится другой учитель. Давайте подружимся и попробуем начать наше общение.
– Ничё так, пахнет вкусно, – продолжал Егор, разглядывая меня с ног до головы.
Я подтянула пальчики ног и чуть присела, спрятав колготки под юбкой. Пригладила волосы, что выбились из хвоста, поправила очки. Сложный контингент стоял передо мной. Если это сироты с психической травмой, то я могу не справиться.
– Юбка лишняя, – заявил Георгий.
– Надо снять, – решил Егор. – Снимай!
Я ухватилась за свой портфель, ощутив физически опасность, что исходила от близнецов. В этом доме я работать не буду!
Стоп.
Это непрофессионально. Передо мной дети. Как бы они себя ни вели, с ними можно вести диалог. Я, конечно, побоялась спросить, нет ли у мальчиков справки от психиатра или невролога. Но бежать, поджав хвост, нельзя.
– В следующий раз я приду в брюках, – я ещё улыбалась, но в портфель вцепилась мёртвой хваткой. – А теперь приступим к занятиям.
Я это сказала, а сама не двигалась.
–Следующего раза не будет, – огрызнулся Егор-зверёныш и кинулся на меня.
Я визжала, вырывалась, но они оказались сильными, стали стягивать с меня юбку. Не тут то было. Юбка не на резинке, а на пуговицах, которые пришивала моя бабушка, а это насмерть. Закинули подол мне на голову, стали рвать ткань. Сопляки поставили подножку, и я упала на пол. Отбиваясь из последних сил от их цепких рук, я дралась портфелем. Мне не только не заплатят, меня оштрафуют за избиение детей.
Треснула ткань, пояс остался под свитером, а я в колготках метнулась к входной двери. Выставив вперёд портфель, закричала:
– Я расскажу вашим опекунам!
– Не расскажешь, – рычал Егор, показывая острые зубы, как у зверька.
– Это почему ещё? – старалась взять себя в руки и выпрямиться.
– Со сломанной челюстью говорить сложно, – потирал кулаки Георгий, стоя за спиной своего дикого братца.
– Имейте совесть! Нельзя так с человеком поступать!
– С нами бы человека не закрыли, – зло усмехнулся Егор, наступая.
В одном он был не прав: меня не закрыли в клетке со зверьём, дверь за мной оказалась открытой.
