Серая скала (сборник) - страница 10

Я вспомнил, как ловко Сердобин соскочил с лесов, и подумал, что едва ли он мог нечаянно свалиться.

– Едва ли он свалился нечаянно, – сказал я. – С лесов он чрезвычайно ловко соскочил. Мне думается, сам бросился.

– И то может быть… Сумасшедшему что в голову не взбредет. Может, здесь и самоубийство, – согласился говоривший.

Майор взглянул на меня, подошел и протянул руку.

– Здравствуйте, товарищ Зернин, – сказал он, чуть улыбнувшись. – Узнаете?

Передо мной стоял бывший начальник спецотдела нашего института Рожков. Я сразу узнал его, хотя не видел несколько лет: он служил у нас перед войной, а потом уехал на фронт.

– Узнаю, товарищ Рожков. Здравствуйте! Вот не ожидал вас встретить! Вы теперь здесь работаете?

– Как видите. Уполномоченным по району… Очень рад возобновить с вами знакомство. Я-то вас отлично помню. Вы что же, приехали сюда на завод?

– Да. Получил назначение. Но к работе еще не приступил. Гуляю пока. Решил провести здесь отпуск.

– Что же, прекрасно. – Майор отвел меня немного в сторону. – Скажите, – продолжал он, – вы, я слышал, имели случай встречаться с этим погибшим. И даже будто бы боролись с ним?

– Да, представьте! Он напал на меня ночью. Должно быть, принял за кого-то другого. Я еле отбился… Несчастный человек!

– Если вы свободны, – сказал Рожков, помолчав, – то я просил бы вас уделить мне немного времени. Надо порасспросить вас обо всем этом как следует. Словом, нужны ваши показания. Едемте! Тут недалеко.

Мы сели в машину и через четверть часа уже были в городе, у здания управления. Майор провел меня в свой кабинет, предложил кресло, а сам сел за письменный стол.

Некоторое время он сидел молча, подперши руками голову. Теперь я мог лучше его разглядеть. Он заметно возмужал, пожалуй, постарел с того времени, как я его видел в последний раз, и казался старше своих тридцати пяти лет. Чисто выбритое лицо, загорелое и обветренное, носило следы усталости. Серые глаза из-под густых, сросшихся у переносицы бровей теперь глядели строго и даже сурово, но на губах по-прежнему часто появлялась едва заметная улыбка.

– Ну, рассказывайте, что с вами случилось, – сказал он, подняв на меня глаза.

Я подробно рассказал о своем ночном приключении со стариком Сердобиным. Упомянул и про бессмысленную фразу, которую безумец несколько раз выкрикивал, майор слушал внимательно.

– Это вовсе не бредовая фантазия, как можно думать, – сказал он помолчав. – Эта фраза, возможно, имеет серьезное, очень серьезное значение. Ее кричал на всю площадь его сын Толя в последний момент, стоя под виселицей с петлей на шее. Понятно, что несчастный отец, на глазах у которого все это происходило, запомнил его слова и хоть и не понял их смысла, но повторял в припадке сумасшествия. Ну-с, теперь о другом. Я вот что хочу вам предложить… Вы видели младшего сына Сердобина, Петю?

– Видел.

– Так вот, у нас создалось впечатление, что этот Петя знает тайну, касающуюся одного важного обстоятельства, – умолчу пока о нем, – знает и не говорит. Почему? Вернее всего, потому, что боится. Если это так, если это действительно так, то он находится в опасности, и ему грозит участь его отца.

– Самоубийство?

– Какое там самоубийство! Иван Иванович Сердобин убит, а не покончил с собой.

– Убит?!

– Разумеется. Его заманили ночью к карьеру и сбросили. Он боролся. Ссадина на руке, оторванный рукав пиджака свидетельствуют об этом. Его кепка валялась наверху, в стороне. Трудно предположить, что он сам бросил ее перед самоубийством… Он убит. Только об этом не следует никому говорить. Пусть распространится весть о самоубийстве. Понимаете?