Лицо у Бога Смерти не меняется – меняются планы. Он, заприметив мою тоску и уклончивость в ответе Яну, вопрошает, не желаю ли я обучиться езде. Впопыхах признаюсь, что впервой вижу лошадь так близко и вряд ли удержусь на ней.
– Нестрашно! – восклицает человек и, подав руку, помогает взобраться.
Я приземляюсь в седло и, хохоча (а в этот момент забывается всё), притягиваю поводья. Бог Смерти поправляет меня: опускает ноги и тянет носок ввысь, вторит о правильности и удобстве и, подзывая Розу рукой, ведёт вдоль мощённой дорожки. Я одариваю их обоих комплиментами и признаниями. Мой новый компаньон отмечает способность к верховой езде.
– В вас это есть, – заверяет он и свободно пускает лошадь.
Роза притоптывает и разворачивается, красуется перед хозяином, едва не гарцуя, и забавляет меня. Ян, притаившись за шторой, наблюдает.
Вычерчиваю знаки бесконечности – от сада и до ворот. И так несколько раз.
– Ваши впечатления, богиня? – спрашивает хозяин лошади.
– Мне нравится быть наездником, – отвечаю я и незамысловато улыбаюсь.
Бог Смерти скромно смеётся. А затем говорит, что поможет мне спуститься, ибо самой это сделать с первого раза не получится.
– Не верите в мои силы? – прикусываю я.
– Что-что, а в ваших силах моих сомнений нет. Только в некотором незнании «как правильно». Всё приходит с опытом.
И Бог Смерти просит перекинуть ногу через опущенную голову лошади и выскользнуть из седла в жилистые руки. Держа за талию, ставит на землю. По-новому благодарю и, распрощавшись, желаю скорой встречи.
– Что за потеху ты устроила во дворе Монастыря? – встречает меня недовольный голос Яна, разрезающий его недовольное выражение лица.
– Тебе досаждает, что я веселилась без твоей компании или просто веселилась?
– То, что делала это во дворе Монастыря, – вторит мужчина. – Под наблюдением пытливого взгляда послушниц.
– Как скучно!
– А угощать Бога Смерти, Луна, то еще чванство. И моветон. Глупая примета, которой все остерегаются: «угостить вестника смерти – открыть ему двери в дом». Ты ещё письмо напиши и отобедать пригласи.
– Адрес есть?
Заваливаюсь на диван и впиваюсь в бродящий силуэт взглядом.
– Ты сама себя погубишь, радость. Помяни.
– Взаимно.
Я наблюдаю за рысью Яна: лицо его выражает непокрытую скорбь. Хозяин Монастыря не отдаёт себя ни делам, ни приёмам; он грустит и подтапливает эту грусть градусами. Что имел в виду покинувший нас гость, когда упомянул о сокрытом? Какую из тайн велел обнажить?
– Исповедуйся, Ян, – предлагаю я, – мой внутренний бог послушает тебя. Дьяволу нравится, когда к нему обращаются во всеуслышание с мольбой.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
