Пожилой мужчина, оказавшийся у них на пути, взмахнул руками, выронил портфель и растянулся на земле. Портфель шлепнулся рядом с ним и открылся, из него вывалилась кипа каких-то бумаг. Это был дорогой портфель из крокодиловой кожи с гравировкой «Brioni» на блестящей металлической застежке. Снежана как-то видела похожий в ЦУМе, на нем висел ценник с семизначной цифрой, и она подумала, что в цене ошибка, но оказалось – нет.
Сбитый с ног человек принял сидячее положение и нахмурился, наблюдая за тем, как разлетаются во все стороны его бумаги, подхваченные легким ветерком. Он не предпринимал попыток собрать их, да и на ноги не поднимался, так и сидел неподвижно, лишь его светлые влажные глаза, похожие на подтаявшие льдинки, бегали из стороны в сторону, да шевелились белые и тонкие, как лебяжий пух, волосы на голове – то ли тоже от ветра, то ли от тихого негодования, вызванного вопиющей картиной.
Обескураженный Винни бросился к пострадавшему, спеша помочь ему подняться, и при этом наступил на его портфель, выдавив из кожаного нутра остатки бумаг. Глядя на это, седовласый застонал. Окончательно сконфузившись, Винни склонился над портфелем и принялся запихивать в него бумаги, но вдруг замер, уткнувшись в один из листков с таким видом, словно прочел там некую сенсацию. В следующий миг из толпы, собравшейся вокруг, выскочил какой-то здоровяк с перекошенным от гнева лицом и, оттолкнув Винни, закричал по-английски, чтобы тот убирался прочь. Затем внимание здоровяка переключилось на владельца портфеля; он подхватил его под мышки, как ребенка, и легко поставил на ноги перед собой, но не отпустил, продолжая поддерживать за плечи. Участливо заглядывая ему в лицо, здоровяк спросил, не пострадал ли он. В ответ тот потребовал немедленно собрать разлетевшиеся бумаги; в его свистящем голосе слышалось раздражение. Они говорили на английском языке, но Снежана отлично все понимала: благодаря путешествиям ее английский постоянно совершенствовался и за год достиг примерно такого же уровня, какой на языковых курсах нарабатывают по несколько лет, ну а Винни и вовсе был полиглотом, свободно изъясняясь на многих языках.
Судя по диалогу, происходившему между респектабельным старцем и здоровяком, последний приходился первому кем-то вроде прислуги – возможно, выполнял роль телохранителя или сопровождающего, хотя одет он был, как бывалый турист: в синюю, слегка полинявшую спортивную куртку с капюшоном, трикотажные брюки с растянутыми коленями и растоптанные, видавшие виды треккинговые ботинки с глубокими заломами на носу. Седовласый называл здоровяка Адамом, а тот его – Игорем. По мнению Снежаны, русское имя Игорь (пусть и считалось, что оно имеет древнескандинавские корни) никак не вязалось с обликом седовласого: не только речь, но и еще что-то неуловимое выдавало в нем иностранца. Путешествуя по разным странам, Снежана не раз узнавала среди незнакомых людей своих соотечественников, причем еще до того, как те заговаривали по-русски, однако она не могла объяснить себе, по каким признакам выделяла их из толпы: скорее, это происходило интуитивно. Разглядывая седовласого и его сопровождающего, она была почти уверена, что они не относятся к числу ее соотечественников, хотя, судя по выговору, едва ли английский язык был для них родным. «Возможно, это немцы или французы», – подумала она, переключив внимание на здоровяка, который наконец отпустил седовласого и теперь метался по набережной, собирая разлетевшиеся листы. На некоторых листах виднелись черно-белые оттиски чьих-то лиц, и внезапно Снежане показалось, что в одном из них она узнала себя. Как следует разглядеть этот листок у нее не вышло: здоровяк быстро сгреб его и спрятал в портфель. Заметив, что за ним наблюдают, он на миг вскинул голову и пробуравил Снежану колючим взглядом. Не готовая к этому, она вздрогнула, словно ее ударили, и в этот момент Винни потянул ее за руку.
