В те дни здание «Бонда» венчали непомерной высоты бутафорский водопад и два нагих колосса: мужчина и женщина. Сегодня на их месте возвышаются две гигантские бутылки с надписью «Пепси-Кола». Я думал иногда: что же случилось с гипсовыми людьми? Может быть, они и сейчас там, на крыше, спят, закованные в листовое железо, словно личинки в коконах?
У входа в Брилль-билдинг мотался взад-вперед бродяга в потрепанной шинели, бормоча «сволочь!» на каждого встречного. Дойдя до конца узкого Т-образного коридора, я сверился с перечнем контор и обнаружил имя Вагнера в окружении десятков столь же славных имен. Тут были и боксерские импресарио, и рекламные агенты фирм грамзаписи, и сами эти фирмы, впрочем, весьма сомнительные. Я поднялся в скрипучем лифте на девятый этаж и, порыскав в полутемном коридоре, обнаружил нужную мне дверь. Контора Вагнера располагалась в угловой части здания и представляла собою несколько сообщающихся кроличьих садков.
Когда я вошел, секретарша подняла голову от вязания:
– Вы мистер Ангел? – спросила она, перегнав во рту жевательную резинку.
Я подтвердил ее догадку и извлек из кармана свой «рабочий» бумажник, а из него – липовую визитку. Сегодня я был мистер Ангел, представитель страховой компании. Хорошо иметь приятеля – владельца типографии. Благодаря ему я овладел десятком ремесел, от юриста-транспортника до профессора зоологии.
Девица зажала мою визитку блестящими ноготками, выкрашенными в цвет зеленого жука-короеда. Природа наделила ее пышным бюстом и стройными бедрами, и оба эти достоинства ей удалось эффектно подчеркнуть посредством пушистого розового свитера и узкой черной юбки. Что касается цвета волос, то тут налицо было стремление к медно-платиновому колеру.
– Минутку подождите, – продолжала она, улыбаясь и не переставая жевать. – Вы пока присядьте, что ли…
С этими словами девица прошагала к двери с табличкой «Не беспокоить» и, единожды стукнув по ней костяшкой, вошла. Напротив этой двери была другая такая же, с такою же точно табличкой. Стены были увешаны фотографиями, на которых в рамке и под стеклом убиенными бабочками замерли выцветшие улыбки. Я огляделся и нашел фотографию Джонни Фаворита – точно такую же, как та, что я держал под мышкой в коричневом конверте. Она висела на левой стене, довольно высоко, рядом с портретами чревовещательницы и толстяка, играющего на кларнете.
За спиной у меня открылась дверь, и девица произнесла:
– Заходите, мистер Вагнер вас ждет.
Я поблагодарил ее и вошел в клетушку вполовину меньше первой. Фотографии на стенах были поновей, но и здесь улыбки уже поблекли. Большую часть кабинета занимал деревянный стол, весь в ожогах от сигарет. За столом сидел молодой человек в жилете и брился электрической бритвой.
– Пять минут. – В подкрепление своих слов он растопырил пятерню.
Я поставил дипломат на вытертый зеленый ковер и принялся наблюдать за молодым человеком. Он был ржаво-рыж, кучеряв и веснушчат. Очки в роговой оправе не прибавляли ему солидности: на вид ему было года двадцать четыре. Ну, может, немного больше.
– Простите, вы мистер Вагнер? – поинтересовался я, когда бритва умолкла.
– Да.
– Мистер Уоррен Вагнер?
– Он самый.
– Но вряд ли вы могли быть агентом Джонни Фаворита?
– А-а. Так это мой отец. Я – Уоррен Вагнер-младший.
– Ага. Значит, мне нужно к вашему отцу.
– Вам не повезло: папа четыре года как умер.
