– Красиво тут у вас, – заметил я.
Хозяйка взяла у меня пальто и, сложив, повесила на спинку дивана.
– Да, действительно хорошо. Я была очень счастлива здесь, – сказала она.
Откуда-то донесся резкий свист.
– Хотите чаю? Я как раз ставила чайник, когда вы пришли.
– Ну, если вам нетрудно…
– Совсем нетрудно! Чайник уже вскипел. Какой вам: дарджилинг, улун, жасминовый?
– Какой вам нравится, я не знаток…
Она слегка улыбнулась вылинявшей улыбкой и быстро прошла на кухню, где по-прежнему пронзительно свистел чайник. Я тем временем огляделся как следует.
Повсюду стояла, лежала и висела всякая экзотическая дребедень. Храмовые флейты, магические круги, индейские фетиши, воплощения Вишну, выходящие из зева рыб и черепах. На книжной полке поблескивал обсидиановый ацтекский нож в виде птицы. Среди разрозненных томов я нашел «Книгу перемен»[14], «Оаспе»[15] и несколько книжек из серии «Тибет йогов».
Когда хозяйка вернулась с серебряным подносом, на котором стоял чайный прибор, я смотрел в окно и думал об исчезнувшем кольце.
Она поставила поднос на низенький столик у дивана и подошла ко мне. На углу Пятьдесят седьмой улицы, на крыше меблированных комнат Осборна красовалось нелепое сооружение – особняк в федеральном стиле с белыми дорическими колоннами.
– Что, кто-то купил Парфенон и перетащил сюда? – саркастически поинтересовался я.
– Причуда Эрла Блэвквелла. У него там бывают дивные вечеринки. По крайней мере, наблюдать забавно.
Я прошел за ней к дивану.
На стене висел портрет стареющего пирата в смокинге.
– Лицо знакомое, – сказал я.
– Это мой отец. Итан Крузмарк.
Чай витой струйкой потек в прозрачный фарфор.
Решительно сжатые губы Крузмарка, казалось, вот-вот дрогнут в разбойничьей улыбке. В знакомых уже мне зеленых глазах светился жестокий и хитрый ум.
– Так это тот самый пароходчик Крузмарк? – спросил я. – Я, помню, видел его фотографию в «Форбс»…
– Ему портрет не понравился. Знаете, что он тогда сказал? Что он похож на зеркало, в котором заело отражение. Вам с лимоном или со сливками?
– Без ничего. Спасибо.
Она протянула мне чашку.
– Мы заказали его в прошлом году. По-моему, очень похоже.
– Видный мужчина.
Она кивнула.
– Ни за что не скажешь, что ему за шестьдесят, правда? Он всегда выглядел на десять лет моложе. У него ведь Солнце в Юпитере, это очень удачное положение.
Я оставил без ответа всю эту галиматью и заметил, что Крузмарк похож на лихого капитана из детского фильма про пиратов.
– Да, правда. В колледже все девчонки думали, что он у меня Кларк Гейбл.
Я глотнул чаю, отдававшего подгнившим персиком.
– Знаете, когда мой брат учился в Принстоне, у него была знакомая девушка – фамилия тоже Крузмарк. Она училась в Уэллсли и даже гадала ему на выпускном…
– А-а, это, Маргарет, моя сестра. Она Маргарет, а я – Миллисент. Мы близнецы, только она у нас черная колдунья, а я – белая.
Я почувствовал себя человеком, который проснулся и понял, что сказочные богатства растаяли вместе со сновидением.
– Она тоже здесь живет? – спросил я, хватаясь за соломинку. Но ответ напрашивался сам собой.
– Что вы! Мэгги лет десять как в Париж переехала, а то и больше. Я и не вспомню, когда ее в последний раз видела… А как зовут вашего брата?
– Джек. – Моя выдумка лопнула и повисла сдувшимся шариком.
– Что-то не припомню. Хотя у нее тогда было так много знакомых… Ну, займемся гороскопом. Мне нужно будет у вас кое-что спросить. – Она потянулась за кожаным блокнотом и карандашом.
