Благо, усмирился Аспид быстро. За волосы грубо схватив, прогнул к себе и ещё раз толкнулся поглубже. Застонал утробно, по мне дрожь и волну холода прогоняя, а дыханием жарким плечо опаляя. Лежала, чуть жива да страшась звук лишний издать. Ждала... когда оставит меня в покое. И Дамир оставил. Отлепился чуть погодя, но я так и находила сил подняться. В бессилии зарыдала в постель и молила святую Ладу больше не допускать надо мной такого насилия. И этого ящера треклятого!!! Чтоб ему небо каменным дождём обернулось!
Девки шептались, что любиться с мужиками приятно и волшебно, хотя каждая соглашалась: приятней ласки до самого процесса. Это мужику всё одно: всунул, кончил и делов-то, а нам бабам... игры и ласки важны, которые до соития бывают.
И вот я получила.
И ласки, и игры... и любовь!
Ох, лишь бы больше не пришлось этого терпеть.
И ежели я раньше надеялась на пустоту чрева и мучительный год без любимого, то теперь взмолилась об обратном. Уж лучше с первого раза зачать и больше не испытывать этого тошнотворного ужаса.
Родить и быстрее вернуться к Светозару. Батюшке, матушке... Не желала я боле видеть чудовище это крылатое! Недаром он одинок.
Как баба с ним уживётся, ежели он... как животное...
Мысль упорхнула от звона колокольчика.
Я ещё шмыгала носом, соскребая униженную себя с ложа, морщась и губы кусая от каждого движения, до того мне было больно между ног, когда дверь скрипнула.
Я даже не успела одеяло накинуть, чтобы наготу свою прикрыть, в комнатку девушка вошла. Красоты невиданной. Чёрноволосая, темноокая, губы алые... Высокая крупная грудь, едва прикрытая диковинным платьем с глубоким вырезом, с узким лифом и пышной юбкой.
Улыбнулась белозубо.
Голос томный, игривый. Она что-то не то сказала, не то промурчала, я ни слова поняла.
А когда девица скосила глаза на меня, улыбка её померкла, во взгляде недоумение мелькнуло.
— Вейта, это Вольха, княжна Грозненская. Моя супруга и твоя хозяйка на тот срок, что будет здесь, — чеканил спокойно Дамир, уже в на скорую руку одетых рубахе и штанах. Девица так и застыла, чуть голову склонив и бросая на меня недружелюбные взгляды. — Она не понимает твоего языка, поэтому при ней говорить только на её языке.
Я ещё смаргивала непонимающе да сглатывала сухим горлом, как Дамир ко мне повернулся. Мимолётно взглядом скользнул по мне: по лицу, по рукам, коими удерживала края платья и прикрывала обнажённую грудь, по ногам, их тотчас под себя подтянула. Сверкнул зеленью глаз:
— Это Вейта. Пока ты здесь, она твоя прислужница, — вот так девку представил. — Захочешь чего, звонишь в колокольчик аль крикнешь, она слухастая...
И глазастая! Это уж скорее. Вон как опалила меня ненавистью темноокая. Небось, ещё и язык колючий да ядовитый.
А Аспиду словно не было дела — даже не глянул на прощание. Ушёл, оставив с крошевом чувств и мыслей. Я забилась в уголок, замотавшись в одеяло и молясь, чтобы муж боле не приходил.
Меня ещё колотило от пережитого, на смену боли и ужасу холод подкрался.
Девушка с пренебрежением смотрела на меня, губы поджимала:
— Госпоже нужно что? — коверкая слова, уточнила. Без уважения и желания подсобить, просто уточняла, потому что господин велел.
Я чуть головой мотнула. И только девушка за дверью скрылась, плотнее укуталась в одеяло и... веки смежила. Видать так и уснула... А когда тело пронзило холодом, нехотя вырвалась из дремы. Тяжко было, лениво и тошно. Попыталась встать, но с глухим стоном, шлепнулась на ледяной пол. Несколько секунд тело кололо и сводило, а когда нашла силы доползти до постели, заскулила от боли. Теперь уже от боли везде и тем более между ног.
